Иеромонах Серафим (Роуз) «Исповеднический подвиг Бориса Талантова» Часть 2.

Дорогие отцы, братья и сестры! В это трудное для Русской Православной Церкви время, когда не смотря на «Гаванскую декларацию» и готовящийся  8-й «волчий собор», наблюдается молчание большинства архипастырей и пастырей, предлагаем Вашему вниманию материалы о мученике, чей подвиг очень актуален для нашего времени.  Речь идет о  мирянине РПЦ МП Борисе Талантове,  прославленном РПЦЗ в сонме новомучеников и исповедников Российских в 1981 г.

Бедственное положение Православной Церкви в Кировской области
Из открытого письма Бориса Талантова от 10 ноября 1966 г.

Вопрос: В печати Западной Европы писали и пишут, причем, часто в виде неполной информации, относительно конфронтации между Церковью и правительством Советского Союза. Можете ли Вы сказать нам, каково в настоящее время положение Православной Церкви в Советском Союзе?
Ответ: Положение Русской Православной Церкви было и остается совершенно нормальным. Вопросы отношения Церкви и государства разрешаются с помощью Совета по делам религии при Совете Министров СССР. Русская Православная Церковь с благодатной помощью Божией спокойно и уверенно осуществляет свою спасительную миссию.
Алексий, патриарх Московский и Всея Руси,
14 марта 1966 года, г. Москва
(Из ответов патриарха Московского и всея Руси Алексия, на вопросы корреспондента итальянского издательства “Эдитори риунити” К.-М. Гаррубя. “Журнал Московской Патриархии”, № 4, 1966 г.).

I. Массовое закрытие и разрушение церквей в Кировской области во время антирелигиозной кампании 1959-1964 гг.

Как известно, антирелигиозная кампания 1959-1964 гг. была направлена прежде всего на массовое закрытие церковных общин и ликвидацию церквей (молитвенных домов). Это задача осуществлялась Советом по делам РПЦ (Советом по делам религии) и его уполномоченными на местах, при содействии местных властей.
В Кировской области закрытие церквей обычно производилось так. Областной уполномоченный Совета по делам РПЦ (Русской Православной Церкви) по своему произволу снимал с регистрации или переводил в другое место священника церкви, намеченной к закрытию. Затем он в течение 6-11 месяцев отказывался регистрировать в эту церковь священником кого-либо из предлагаемых кандидатов. Когда представители церковной общины спрашивали его, почему он отказывается зарегистрировать предлагаемых кандидатов, то уполномоченный резко говорил: “Я не буду вам давать отчета в своих действиях”. Иногда он просто говорил верующим: “Не ходите, не просите и не уговаривайте. Я никого не зарегистрирую”. Нередко бывало и так, что уполномоченный без всяких слов выгонял верующих из своего кабинета. За время с 1960 по 1963 гг. областные уполномоченные Совета по Кировской области (Смирнов, Медведев, Ля-пин) из 80 священников, служивших в 1959 году, 21 священника сняли с регистрации по своему произволу и никого не зарегистрировали вновь.
Пока церковь оставалась без священника, местные органы власти, посредством запугивания, старались принудить выйти из двадцатки нескольких членов, и это объявлялось распадом церковной общины. В то же время облисполком выносил постановление о закрытии церкви и передаче здания местному колхозу или горсовету. Это постановление, в нарушение существующего законодательства, не объявлялось церковной общине, а посылалось в Совет по делам РПЦ. Последний, несмотря на протесты верующих, снимал с регистрации церковную общину и церковное здание передавал “под клуб” местному колхозу. Такое оформление закрытия церкви было вопиющим беззаконием, так как Совету по делам РПЦ из письменных жалоб верующих и от ходоков было хорошо известно, что церковная община не “распалась”, что уполномоченный Совета отказывается зарегистрировать кого-либо священником в закрываемую церковь и что церковное здание не требуется колхозу. Поэтому постановление о снятии с регистрации церковной общины и передаче церковного здания колхозу или горсовету не объявляли верующим. Верующие многих закрытых церковных общин в течение нескольких лет добивались того, чтобы им было показано это постановление, но они ничего не добились. Очевидно эти постановления держатся в строжайшем секрете потому, что они представляют собою вопиющее беззаконие.
Сама ликвидация молитвенного здания принимала форму грубого насилия. Она производилась под охраной милиции и дружинников, часто в ночное время. Верующие в храм не допускались.
Материальные ценности изымались без всякой описи. В Кировской области ликвидация молитвенных зданий всегда сопровождалась варварским разрушением интерьеров, сжиганием икон и утвари и хищением материальных ценностей.
После разгрома церкви верующие обычно в течение долгого времени посылали в центральные органы советской власти, Совет по делам РПЦ, Московскую патриархию и в центральные органы печати многочисленные протесты и жалобы, с требованием восстановить церковную общину и возвратить церковное здание.
В ответ на эти жалобы верующие-активисты, как организаторы жалоб, подвергались репрессиям: штрафу, разносу, судебным и административным преследованиям.
До настоящего времени эти жалобы не имели успеха; ни одна закрытая церковь не была восстановлена.
Приведем несколько типичных примеров, основанных на документальных данных.
Пример 1-й. Закрытие и разрушение церкви в селе Рои Арбажского района Кировской области
В глухом месте, вдали от железной дороги и тракта, расположено село Рои, в котором была деревянная Александро-Невская церковь, построенная в 1888 году. Церковная община села Рои была зарегистрирована в 1956 году в законном порядке, имела необходимое число членов и церковный совет. Деятельность общины протекала в рамках советских законов. Община имела достаточный доход для содержания церкви и причта.
Однако, в 1960 году, руководители местного колхоза и сельсовета решили закрыть церковь села Рои. Для этой цели они сначала стали нажимать на местного священника Н. Щелчкова.
Так, в ночь на 12 сентября 1960 года (накануне храмового праздника) они вызвали его в сельсовет. Там были: председатель сельсовета Журавлев, председатель колхоза П. П. Суслов и секретарь парторганизации И. Н. Злобин. Они угрожали ему расправой, если он останется в селе Рои. Потом они пошли в церковную сторожку, где по случаю храмового праздника ночевало несколько старушек. Начальники ночью выгнали на улицу всех старушек, не дав им даже обуться. Одна старушка, которая потеряла на войне мужа и сына, вынуждена была провести эту холодную осеннюю ночь на улице.
Уполномоченный Совета по делам РПЦ по Кировской области, со своей стороны, принял все меры к закрытию церкви. Так священник Н. Щелчков обратился к нему с просьбой: разрешить ремонт печи в церкви. На заявлении священника Смирнов написал: “Секретарю райисполкома. Не разрешайте ремонта печи”.
(Следует заметить, что с начала 1960 года церковным советам запрещено производить текущий ремонт церковных зданий без разрешения уполномоченного Совета. Несколько церквей Кировской области было закрыто только из-за того, что церковные советы переслали пол в сторожках этих церквей. Таким образом, церковная община не может пользоваться своими деньгами для удовлетворения своих религиозных потребностей. Вот, до какой степени была урезана в 1960 году свобода совести!).
Из резолюции Смирнова стало сразу ясно, что он решил закрыть церковь в селе Рои.
Вскоре после этого священник Н. Щелчков получил анонимное письмо, в котором ему угрожали самосудом, если он не уедет из села. Под давлением этих угроз он покинул село.
Можно подумать, что это анонимное письмо не является еще большой угрозой. Но факты говорят о другом.
Так, в июле 1959 году в селе Быстрица Оричевского района Кировской области местный священник Константин Гулин был приглашен в один дом причастить умирающую старушку. Его приход в этот дом заметил один местный пьяница-хулиган. Он вошел в дом, схватил одной рукой священника за бороду, а другой стал бить его по голове, приговаривая: “Убью тебя”. Только присутствующие помогли священнику освободиться от пьяного хулигана и скрыться на чердаке дома. Тогда пьяный дебошир выбил в доме стекла и изломал всю мебель. Когда сельсовет узнал об этом, то вызвал священника К. Гулина и совершил над ним очередной разнос за то, что он ходит по домам верующих. Хулигану же сельсовет не сказал ни слова. Следует заметить для ясности, что К. Гулин – инвалид Отечественной войны, имеющий высокие воинские награды. Таких примеров можно привести очень много.
Выжив из села священника Н. Щелчкова, правление колхоза послало к три деревни агитаторов, которые возглавляли собрания.
Агитаторы предлагали закрыть церковь, но большинство собравшихся возражало против этого, а в протоколах собраний было написано, что верующие единогласно отказываются от церкви. Протоколы были утверждены председателем сельсовета Журавлевым, несмотря на протесты верующих.
На основании этих ложных протоколов, Совет по делам РПЦ по ходатайству Кировского облисполкома вынес постановление о закрытии церкви и передаче церковного здания колхозу для клуба, хотя в селе Рои был новый клуб.
Неожиданно 21 декабря 1960 года в село Рои прибыл секретарь райисполкома Бабинцев с другими работниками. Они вызвали старосту, 80-летнюю старушку, объявили ей устно о закрытии церкви и потребовали ключи. При этом ей угрожали конфискацией дома, если она откажется дать ключи. Овладев ключами, они вышли в церковь и здесь, запершись изнутри, сначала выпили 10 бутылок церковного вина и закусили кутьей, принесенной на панихиду.
Разгром церкви производили пьяные механизаторы колхоза. Предколхоза П. П. Суслов заказал для них пельмени с выпивкой и платил им из колхозной кассы по 5 рублей за час.
При снятии крестов с церкви П. П. Суслов всячески оскорблял верующих, которые стояли вдали и плакали. Все иконы, утварь, колокола и другие материальные ценности были вывезены из церкви без описи и потом безследно исчезли.
Через пять дней после этого (26 декабря 1960 года) верующие подали жалобу на имя Л. И. Брежнева и вторую жалобу на имя Н. С. Хрущева. Жалобы подписали 380 верующих. В ответ на эти жалобы районный прокурор стал вызывать в район активистов-верующих и угрожать им различными репрессиями. Так, члена двадцатки. Токареву Наталию Яковлевну, он вызывал в Арбаж за 18 км пять раз в течение полумесяца и угрожал ей тюрьмой. “Если бы это было в 36-м году, – сказал он ей, – то тебя бы увезли на черном вороне”.
Возмущенная этими издевательствами, она подала 23 января 1961 года жалобу от себя лично Генеральному прокурору СССР, а верующие 29 января 1961 года жалобу на имя Н. С. Хрущева, которую подписали те же 380 верующих.
В ответ на эти жалобы, в начале марта верующие получили от уполномоченного Совета по Кировской области Д. Л. Медведева, следующее сообщение:
“Село Рои Арбажского района т. Метелевой О. С.”
“Сообщаем, что Ваши заявления, посланные на имя Н. С. Хрущева и Генерального прокурора СССР, получены”.
“Разъясняем Вам, что Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР не находит оснований для пересмотра своего решения по вашему вопросу”.
“Уполномоченный Совета по Кировской области Д. Медведев”.
Желая на месте добиться восстановления своих прав, 7 марта 1961 года верующие села Рои, собравшись в количестве 500 человек, организованно пришли в районный центр села Арбаж. Здесь они просили секретаря райисполкома Бабинцева провести официальное общее собрание для решения вопроса о восстановлении церковной общины села Рои. Бабинцев направил их к первому секретарю райкома т. Видякину. Последний обещал им устроить такое собрание в селе Рои 9 марта и прислать на собрание инструктора райкома т. Семеновых и секретаря райисполкома Бабинцева.
9 марта верующие снова собрались в селе Рои. Вместо Семеновых и Бабинцева из Арбажа прибыл начальник милиции т. Зайцев. Верующие доказывали Зайцеву ложность протоколов, на оснований которых была закрыта церковь, и требовали ее открыть. Зайцев согласился с доводами о ложности протоколов, но в отношении открытия церкви сказал: “Я не закрывал, я и не открою”.
Поэтому 14 марта 1961 году верующие подали третью жалобу на имя Н. С. Хрущева, а также письмо в газету “Известия”, в котором они просили послать корреспондента, чтобы убедиться в вопиющем беззаконии, посредством которого была закрыта церковь.
Вскоре после этого райсуд приговорил Н. Я. Токареву, как организатора верующих, к шести месяцам принудительных работ.
Возмущенные организованным административным нажимом, около 400 верующих собрались 25 апреля 1961 года в село Рои и потребовали от руководства колхоза возвратить им церковь, иконы и утварь. Местные власти вызвали из села Арбажа милицию и дружинников и к вечеру разогнали силой собравшихся. При этом разгоне пострадали следующие лица: 1. безногий инвалид Отечественной войны И. Петелин; 2. одна женщина из села Чекуши, ей повредили ногу; 3. Е. К. Посаженникова, ее таскали по земле за руки; 4. М. Шарова, ее беременную пинали в живот; 5. Н. Г. Махина; 6. Е.М. Халявина из города Кирова, случайно попавшая в село Рои; ее били, арестовали и осудили на один год тюремного заключения. На многих верующих был наложен административный штраф. В этом избиении принимали активное участие: 1. районный следователь Жданов; 2. участковый милиционер Смердов; 3. председатель сельсовета Журавлев; 4. бригадир Краев; 5. кладовщик Стародубцев; 6. заместитель председателя колхоза Н. М. Злобин; 7. животновод колхоза; 8. механик ремонтной мастерской С. Ф. Махнов.
Вскоре после этого руководство колхоза разрушило до основания деревянную Александро-Невскую церковь и тем показало, что требование отдать церковь под колхозный клуб было лишь благовидным предлогом для закрытия церкви.
В. А. Куроедов в своем интервью утверждает (газета “Известия” 30 августа 1966 года): “Если деятельность той или иной организации протекает в рамках советских законов, она может существовать до тех пор, пока верующие сами не отойдут от нее”.
Из изложенного ясно, что деятельность церковной общины села Рои протекала в рамках советских законов и верующие не отходили от нее, однако, она, по решению В. А. Куроедова, была ликвидирована и затем разогнана силой местными властями.
Следует заметить, что народные волнения в результате насильственного закрытия церквей в Кировской области были не в одном только селе Рои. Большое волнение произошло в селе Пищалье Оричевского района 22 октября того же 1961 года. Здесь организатор верующих А. Г. Долгих была приговорена народным судом к 2 годам лишения свободы (см. местную газету “Путь к коммунизму” 14 января 1962 года).
Судебно-административные репрессии к верующим-активистам применялись во всех закрытых церковных общинах Кировской области.
Зачастую “героями” закрытия и варварского разрушения церквей Кировской области являлись невежественные, безответственные и морально разложившиеся люди. Характерным в этом отношении является закрытие и разрушение церкви в селе Васильково Советского района, соседнем с селом Рои. Там на высоком берегу реки Вятки красовалась каменная Казанско-Богородицкая церковь, построенная в 1798 году.
Колхозом “Красный Октябрь”, на территории которого расположено село Васильково, управлял тогда Аркадий Васильевич Гребнев. За время своего недолгого управления колхозом он построил себе в селе Васильково богатый особняк с многими надворными постройками. Управлял он колхозом как самодур-помещик, без просыпу пьянствовал по многу дней в любое время года и вел безнравственный образ жизни.
О его самодурстве свидетельствует, например, такой факт. Однажды он пришел в магазин и видит: колхозники-пенсионеры стоят в очереди за хлебом. Дико посмотрел он на них и потом скомандовал продавщице: “Этим дармоедам не продавай хлеба”.
Желая выслужиться перед областным начальством, которое тогда проводило кампанию закрытия церквей, А. В. Гребнев стал хлопотать о закрытии Казанско-Богородицкой церкви и передаче ее для колхозного дома культуры.
В. А. Куроедов, несмотря на протесты церковной общины, церковь передал колхозу. Воспользовавшись этим, А. В. Гребнев в августе 1962 году ее варварски разгромил и присвоил себе часть церковного имущества.
Никакого колхозного дома культуры, конечно, из Казанско-Богородицкой церкви не было устроено. Теперь она представляет собою обезображенный остов здания.

Пример 2-й. Закрытие и разгром церкви в селе Коршик Оричевского района Кировской области
Вдали от городов, на большом тракте стоит большая каменная Зосимо-Савватиевская церковь, построенная в 1777 году.
На территории Кировской области (площадь области в 3 раза больше площади Голландии, а плотность населения в 20 раз ниже плотности населения в Голландии) в дореволюционное время было более 500 церквей, из них больше сотни церквей, построенных в XVIII столетии. В результате великого разрушения 30-х годов от этого множества церквей полностью уцелело только семь церквей XVIII столетия.
В числе полностью уцелевших была и Зосимо-Савватиевская церковь села Коршик. Она не была закрыта при И. Сталина. По красоте, величию, живописи, художественной отделке резных иконостасов эта церковь была самым лучшим (из оставшихся) памятником церковного зодчества XVIII столетия на территории Кировской области.
Двадцатка и церковный совет религиозной общины села Коршик были зарегистрированы и имели необходимое число членов. Церковная община содержала Зосимо-Савватиевскую церковь в образцовом порядке; церковь была украшением местного ландшафта. Церковный совет вовремя платил все обязательные и необязательные платежи: страховку, в фонд мира, в Патриархию.
Доход церкви был большой. Церковный совет также выполнял точно и безпрекословно все распоряжения духовных и гражданских властей. Короче говоря, деятельность церковного совета протекала в рамках советских законов. Но все это не спасло церковную общину от закрытия, а Зосимо-Савватиевскую церковь, самый лучший памятник архитектуры XVIII столетия, от разрушения. Оричевские местные власти с начала 1960 года энергично принялись закрывать и разрушать церкви, находящиеся в Оричевском районе. Применяя грубое насилие, они быстро закрыли церкви в селах: Монастырщина, Пищалье, Илгань, Адышево. При закрытии церквей производилось варварское разрушение интерьеров и сжигались иконы, иконостасы, старинные богослужебные книги, утварь, а другие материальные ценности расхищались. Стихия варварского разрушения не пощадила и Зосимо-Савватиевскую церковь села Коршик.
9 октября 1961 года обл. упол. Совета по делам РПЦ по Кировской области, Д. Л. Медведев, без всяких оснований, снял с регистрации священника церкви Д. Л. Ложкина, а на другой день председатель сельсовета Сергей Степанович Пономарев, один из главных героев этой истории, взял 5 800 рублей (в современном исчислении) церковных денег и церковь запер на свой замок, несмотря на протест церковного совета официально существующей церковной общины.
После этого, в течение 4-х месяцев многократно члены церковного совета ездили за 55 километров в городе Киров к уполномоченному Д. Л. Медведеву и просили его зарегистрировать в церковь священника. Было предложено много кандидатов для регистрации. В частности, церковный совет предлагал зарегистрировать старого священника В. К. Сергиева, который жил в селе Коршик. Но Д. Л. Медведев без всяких объяснений отказался зарегистрировать кого-либо из предлагаемых кандидатов и обращался по-хамски с представителями верующих. Ясно, что Д. Л. Медведев, совершая произвол, тянул время, чтобы незаконно закрыть и разрушить церковь.
Из всех уполномоченных Совета Д. Л. Медведев больше всех закрыл церквей в Кировской области. На посту уполномоченного Совета он произвол довел до хулиганства: показывал старым верующим кукиш, называл их дураками, оскорблял их нецензурными словами и, наконец, просто выгонял из кабинета, не дав им сказать ни слова. Про него говорили: “Д. Л. Медведев в своем кабинете рычит на верующих, как медведь в берлоге”.
Убедившись в нетерпимом произволе Д. Л. Медведева, церковная община села Коршик с января по сентябрь 1962 года пять раз посылала в Москву в Совет по делам РПЦ своих представителей с жалобами на произвол Д. Л. Медведева и просьбой зарегистрировать священника. В конце сентября 1962 года в Совете были: член двадцатки Агафия Михайловна Корчемкина и верующая Татьяна Ивановна Петухова. Чиновник Совета им сказал: “Не безпокойтесь, ваша церковь не закрыта и не будет закрыта, как памятник архитектуры. Подождите несколько месяцев и вам зарегистрируют священника, снимут замок и возвратят деньги”.
После такого заверения церковный совет и верующие села Коршик с надеждой ожидали регистрации священника. Еще в начале марта 1963 года новый уполномоченный Совета, И. Д. Ляпин, обещал в ближайшем будущем зарегистрировать священника.
Но скоро обнаружилось, что эти заверения и обещания представляли собою обман.
21 марта 1963 года в село Коршик прибыла бригада рабочих во главе в представителями Оричевского райисполкома и председателем сельсовета С. С. Пономаревым. Они сначала выпили все церковное вино. Подкрепившись вином, они начали срывать иконы, топорами рубить высокохудожественные резные иконостасы, молотами разбивать дорогие паникадила и другую церковную утварь. Все иконы, иконостасы из двух приделов теплой церкви, хоругви и все старинные служебные книги были сожжены. Резной иконостас в холодной церкви был низвержен на пол и лежал здесь еще до 1966 года. Ризы, полотна, мука, свечи, масло и другие материальные ценности просто были расхищены. В частности, председателю сельсовета С. С. Пономареву досталась зеленая краска и олифа, которые были заготовлены церковным советом для покраски крыши церкви. Чувствуя полную безнаказанность, С. С. Пономарев этой краской выкрасил свой собственный дом внутри и снаружи, так что хищение неопровержимо видно и в настоящее время. Ему же досталась церковная мука и многое другое. 27 сентября 1963 года он вместе с директором маслозавода спилил наружные кресты.
Далее, под видом приспособления церкви под клуб, продолжалось дальнейшее разрушение памятника архитектуры. Были сломаны печи, выпилены оконные решетки, сделаны наружные проемы в стенах и т. д. Получился не клуб, а обезображенный вертеп. Чтобы церковное здание преобразовать в современный клуб, нужно затратить средств по крайней мере в два раза больше, чем на постройку нового клуба.
Разгром Зосимо-Савватиевской церкви является актом дикого вандализма.
В газете “Известия” в апреле и августе 1962 года были напечатаны статьи, призывающие к охране памятников церковного зодчества и наказанию тех, кто занимается безцельным разрушением этих памятников. В ответ на эти статьи в феврале 1963 года в адрес газеты “Известия” я направил большое письмо “О массовых разрушениях памятников церковного зодчества в Кировской области”. В этом письме я сначала кратко перечислил важнейшие памятники культуры Кировской области, безцельно разрушенные в 30-х годах, и затем сообщил о памятниках, варварски разрушенных в 1960-1963 гг. На основании безспорных фактов я показал преступно пренебрежительное отношение местных властей к памятникам старины и культуры. Я просил правительственную газету вмешаться и немедленно положить конец стихии разрушения и спасти то немногое, что оставалось еще в Кировской области. Для охраны и восстановления памятников церковного зодчества я предлагал привлечь верующих, которые только одни и способны без всяких государственных ассигнований привести все рамы, старинные иконы и другие предметы старинной культуры в образцовый порядок.
Через 2 года после моего письма, в газете “Комсомольская правда” от 4 июня 1965 года была напечатана статья В. Пескова “Отечество”, в которой автор призывал к созданию добровольных обществ по охране памятников истории и культуры. Такие общества скоро и были организованы. Но, как в статье В. Пескова, так и при организации обществ намеренно игнорируется тот несомненный факт, что без привлечения верующих невозможно сохранить и тем более восстановить памятники церковного зодчества. Наивно думать, что те, которых до сих пор учили разрушать “очаги мракобесия”, теперь будут добросовестно восстанавливать церковные здания. Как показывают факты, Кировское общество по охране памятников истории и культуры скорее препятствует охране и восстановлению этих памятников. Поэтому мое письмо является актуальным и в настоящее время.
Мое письмо было получено редакцией газеты 20 ноября 1963 года, а Зосимо-Савватиевскую церковь разгромили 21 марта 1963 года. Летом и осенью 1963 года варварскому разрушению подверглись и другие замечательные памятники церковного зодчества XVIII и XIX столетий. Заслуживает особого внимания факт разгрома каменной Васильевской церкви с. Байса Уржумского района, построенной в 1865 году. По архитектурной форме церковь эта – замечательный памятник XIX столетия.
5 января 1963 года уполномоченный Совета по Кировской области И. Д. Ляпин прибыл в церковь села Байса с недобрым намерением. Записи треб производил алтарник Н. Н. Каменских, который дважды отстаивал церковь от закрытия. Осенью 1962 года его вызвали на призывной пункт в город Котельнич. Во время его отсутствия эти записи производил единственный священник церкви П. И. Марамзин, так как члены церковного совета малограмотны. К этому “преступлению” и придрался И. Д. Ляпин. Он лишил священника регистрации на 5 месяцев, в силу чего и богослужение должно было прекратиться с 5 января по 5 июня. На произвол И. Д. Ляпина церковный совет направил на имя Н. С. Хрущева жалобу 20 января 1963 года. Жалоба осталась без ответа.
В конце июня священник П. И. Марамзин просил И. Д. Ляпина возвратить регистрацию и разрешить богослужение. Но последний без всяких объяснений отказался выдать регистрацию. Однако, верующие надеялись, что И. Д. Ляпин возвратит регистрацию священнику и скоро возобновится богослужение.
25 июля 1963 года староста и сторож церкви сидели в церковной сторожке и пили спокойно чай. Вдруг в сторожку входят представители Уржумского райисполкома и несколько милиционеров. Они опрокинули стол со всеми чайными приборами на пол и безцеремонно выгнали старосту и сторожа из церковной сторожки. Потом, выпив церковное вино, приступили к варварскому разрушению интерьера. Книги и иконы сожгли, а материальные ценности увезли.
Всего в 1963 году было разгромлено в Кировской области 9 церквей. Таким образом призыв, обращенный к редакции газеты “Известия”, вмешаться, положить конец стихии разрушения, к несчастью не возымел действия.
Верующие села Коршик не смирились перед насилием. В 1963 году они подали 4 жалобы на имя Н. С. Хрущева, которые были подписаны сотнями верующих. Во всех жалобах ответный адрес был указан на имя члена двадцатки Агафии Михайловны Корчемкиной.
После первой жалобы, 20 августа 1963 года, в дом А. М. Корчемкиной пришли два служащих Оричевского райисполкома и угрожали ей тюрьмой, если она организует еще раз подобную жалобу.
После четвертой жалобы, 10 декабря 1963 года в село Коршик в контору совхоза были насильно свезены: А. М. Корчемкина, К. И. Лобастова, Е. И. Щенникова, А. Ф. Исупова и М. И. Фетищева. Все они – члены двадцатки. А. Ф. Исупова – колхозница, а остальные – колхозницы-пенсионерки. Каждую заперли в особую комнату и потом вызывали для допроса поодиночке. Каждая вызывалась на допрос по несколько раз, и эта психическая пытка продолжалась с утра и до поздней ночи. Каждую осыпали нецензурной бранью, угрожая посадить в тюрьму на 8 лет, если допрашиваемая посмеет еще раз подать жалобу в центр. Допрос производили: Оричевский райпрокурор Анохин, член райкома Е. С. Клеватых, секретарь райисполкома Н. А. Зырянова и пред, сельсовета С. С. Пономарев. Особенно сильно буйствовал райпрокурор Анохин.
Анохин в 1961 году подверг дикому разносу и матерщине трех членов церковного совета соседнего села Илгани. В результате этого разноса один тяжело заболел, и поэтому другой член совета И. А. Андреевых подал на Анохина жалобу Прокурору РСФСР и письмо в газету “Известия”. Прокурор РСФСР переслал жалобу в Кировскую облпрокуратуру, а последняя прикрыла хулиганский поступок Анохина. Интересно письмо И. А. Андреевых в газету “Известия” от 30 сентября 1961 года. Он писал: “Если это письмо останется без ответа, как многие другие подобные письма, то верующие христиане вынуждены будут с горечью в сердце признать, что в СССР христиане – безправные люди, лишенные защиты со стороны советских законов”.
Спустя месяц И. А. Андреевых от редакции газеты “Известия” получил сообщение: “Ваше письмо отправлено в Совет по делам РПЦ”. Но И. А. Андреевых жаловался на прокурора Анохина и на Совет по делам РПЦ, и просил послать своего корреспондента, чтобы убедиться в произволе Совета по делам РПЦ и его уполномоченных. Из Совета по делам РПЦ это письмо поступило к уполномоченному Д. Л. Медведеву, который угрожал И. А. Андреевых тюрьмой. Круг замкнулся. Жалоба поступила тому, на кого жаловались. Ясно, что при таком отношении к жалобам люди, подобные Анохину или Д. Л. Медведеву, совершенно убеждены в своей безнаказанности.
После этой психической пытки А. М. Корчемкина в течение шести месяцев тяжело болела нервным расстройством и навсегда осталась инвалидом.
А. М. Корчемкина – семидесятилетняя пенсионерка-колхозница. Получала восемь, а теперь 12 р. пенсии. С начала образования колхозов до выхода на пенсию по старости, она безответно и добросовестно работала в колхозе возчиком, исполняя самые тяжелые мужицкие работы. Ее муж, колхозник, погиб на войне в 1941 году. Детей у нее не было, и теперь она одинокая старуха. Остальные члены двадцатки, перечисленные выше и подвергшиеся разносу, такие же одинокие пенсионерки, потерявшие во время Отечественной войны своих мужей и детей. Особенно тяжело им пришлось во время Отечественной войны. Перенося горечь утраты, они самоотверженно выполняли не только мужицкую работу, но и лошадиную работу. За недостатком лошадей и тракторов, часто 10-15 солдаток тащили воз или плуг. Но теперь они стали старухами и не могут работать. И многие современные хамы стали их попрекать: “Чей вы хлеб едите, дармоеды!” Обездоленные и одинокие старухи имели единственное утешение лишь в церкви, куда они сносили свое имущество и деньги на вечное поминовение. И этого последнего утешения их лишили. Дорогую церковь, которую они любовно на свои восьмирублевые пенсии украшали, безответственные чиновники насильно взяли и обезобразили. Теперь они не могут проходить мимо без слез. Неужели они для того несли последние гроши в церковь, приобрели дорогие ризы и покровы, масляную краску и олифу, дрова и свечи, сосуды и утварь, чтобы хапуги и пьяницы безнаказанно все это расхитили и пропили? Подобный разгром церкви является открытым грабежом. Поэтому вполне понятно, что эти обездоленные старушки не могут примириться с этим грабежом. И вот когда они стали жаловаться Н. С. Хрущеву на нетерпимое насилие, на них обрушились жестокие репрессии от тех насильников, которые за свои произвол и насилие должны были бы отвечать перед судом. Потеряв человеческую совесть, безответственные чиновники разносили, угрожали и издевались над обездоленными и беззащитными старухами, на которых во время войны пахали. Это – безчеловечная жестокость. Но описанный разнос не сломал воли верующих села Коршик в борьбе за Церковь. В июле 1964 года они подали жалобу на имя Н. С. Хрущева, протестуя против разноса членов двадцатки 10 декабря 1963 года. Жалоба была подписана 259 верующими и получена в Москве 23 июля 1963 года. Так как жалоба осталась без ответа, то верующие подали новую жалобу на имя Н. С. Хрущева, которая была получена в Москве 12 октября 1964 года.
2 ноября 1964 года верующие, собравшись в количестве около 100 человек в селе Коршик, обратились к С. С. Пономареву с просьбой показать им то постановление, на основании которого была закрыта и разгромлена церковь. Он сначала спросил: “Кто ваш вожак?” А. М. Корчемкина вышла вперед и сказала: “Я”. Тогда он, называя собравшихся бунтовщиками, приказал немедленно разойтись, а спустя два дня приказал А. М. Корчемкиной идти в районный отдел милиции. Больная старуха по неимоверной грязи пошла за 30 км в районный центр Оричи. В милиции ей грубо сказали: “Не хлопочи, церковь не будет открыта, молись дома”.
Описанные факты показали даже малограмотным верующим, что организованный административный нажим на них осуществляется с ведома самого Н. С. Хрущева, который стремился путем административного нажима “искоренить” Христианскую религию в СССР.
Поэтому верующие села Коршик, как и других закрытых церквей, с радостью встретили весть об устранении Н. С. Хрущева от власти и с большой надеждой подали жалобу о восстановлении общины в правах на имя А. Н. Косыгина. Жалоба была подписана 111 верующими и получена в Москве 4 декабря 1964 года.
19 декабря 1964 года областной уполномоченный Совета И. Д. Ляпин прочитал А. М. Корчемкиной, как бы ответ на эту жалобу: “Убедите А. М. Корчемкину, чтобы она не хлопотала, церковь не откроют”.
Не удовлетворившись этим ответом, верующие села Коршик подали новую жалобу на имя А. Н. Косыгина, подписанную 477 верующими. Она была получена в Москве 21 марта 1965 года.
В мае в ответ на эту жалобу С. С. Пономарев сказал члену двадцатки Е. И. Щенниковой: “Если ты еще будешь расписываться под ходатайствами об открытии церкви, то тебе дадут по заслугам: либо два года тюрьмы, либо вышлют отсюда навечно”.
Поэтому в июне 1965 году А. М. Корчемкина поехала в Москву в Совет по делам РПЦ и здесь от имени верующих села Коршик просила восстановить регистрацию общины или хотя бы дать копию с постановления о закрытии церкви. Чиновник Совета в самой грубой форме отказался не только выдать копию, но даже показать это постановление. В отношении же восстановлении регистрации церковной общины он безцеремонно заявил: “Скоро мы закроем и оставшиеся церкви”.
Как уже было указано, чиновник Совета А. Е. Костылев то же самое сказал 7 июня 1964 года представителям верующих гор. Белая Холуница.
Ясно, что Совет по делам РПЦ проводит прежнюю политику “искоренения” религии.
Поэтому в июне 1965 году верующие села Коршик подали коллективную жалобу Генеральному Прокурору СССР. В этой жалобе верующие, во-первых, указали на то, что Совет по делам РПЦ и его уполномоченные путем произвола и беззакония закрыли и разгромили церковь в селе Коршик и упорно отказываются восстановить законные права церковной общины. Во-вторых, они указывали на то, что 10 декабря 1963 года Оричевский райпрокурор Анохин и другие должностные лица совершили грубый разнос членов двадцатки и этим причинили большой вред здоровью некоторых. В-третьих, они просили расследовать расхищение материальных ценностей, совершенное должностными лицами при разгроме церкви 21 марта 1963 года.
Несмотря на то, что верующие жаловались на упорное злоупотребление властью со стороны Совета по делам РПЦ, возглавляемого В. А. Куроедовым (такую жалобу правомочна рассматривать только прокуратура СССР), прокуратура СССР переслала жалобу в прокуратуру РСФСР, а последняя направила ее в прокуратуру Кировской области. Начальник следственного отдела последней, Кардаков, 3 июня 1965 года сообщил А. М. Корчемкиной, что жалоба направлена для проверки прокурору Оричевского района. Круг замкнулся. Жалоба поступила на проверку тому, на кого жалуются.
В газете “Комсомольская правда” 4 июня 1965 года была опубликована статья В. Пескова “Отечество”, призывающая людей нашей страны охранять и восстанавливать памятники истории и культуры. А в это время в холодном приделе Зосимо-Савватиевской церкви лежал еще на полу резной иконостас. Поэтому верующие села Коршик обратились 29 июля 1965 года в газету “Комсомольская правда” с письмом, в котором они в ответ на статью В. Пескова просили газету: остановить безсмысленное разрушение церкви и посодействовать им в восстановлении ее, хотя бы как музейного памятника. Через 5 месяцев они получили от “Комсомольской правды” сообщение, что их письмо “передано Всероссийскому обществу охраны памятников истории и культуры для принятия необходимых мер”. Но Кировское отделение общества, куда, по-видимому, поступило письмо, никак не откликнулось на него. Меры же действительно были приняты: зимой сельсовет вместо дров сжег иконостас из холодного придела.
В октябре 1965 года верующие снова направили на имя А. Н. Косыгина жалобу с просьбой, восстановить регистрацию церковной общины села Коршик. Не получив никакого ответа, они в июле 1966 года направили на имя А. Н. Косыгина аналогичную жалобу, к которой был приложен список двадцатки. Верующие просили восстановить регистрацию общины и возвратить им Зосимо-Савватиевскую церковь, которую они хотели бы восстановить на свои средства. Если же государство намерено восстановить церковь на свои средства, как памятник архитектуры, то верующие просили предоставить им право построить на свои средства молитвенный дом. Эта жалоба была получена в Москве 18 июля 1966 года и несомненно поступила в Совет по делам религии. Но верующие не получили на эту жалобу никакого ответа.
В своих ответах В. А. Куроедов сказал (газета “Известия” 30 августа 1966 года): “Отказ религиозному обществу в регистрации допустим лишь в том случае, если вероучение и исполнение обрядов, а также и иная его деятельность сопряжены с нарушением законов или посягательством на личность и права граждан”.
Деятельность Русской Православной Церкви не сопряжена с нарушением законов и разрешена в Советском Союзе. Почему же тогда в 1963 году была снята с регистрации церковная община села Коршик, и почему Совет по делам религии не восстановил регистрацию этой общины до сих пор, несмотря на упорные требования регистрации со стороны верующих в течение трех лет?
Как же может осуществляться законность, если закрытие церковных общин и ликвидация молитвенных зданий производится без надлежащего юридического оформления и все жалобы верующих в центральные органы власти и в центральные газеты остаются без ответа?
Как же могут охраняться достоинство и права верующих граждан, если местные власти применяют грубые репрессии к верующим, желающим осуществить свое право на свободу совести, и органы прокуратуры фактически отказываются расследовать их жалобы?
В Кировской области в некоторых случаях приостановка деятельности и даже закрытие церквей производилось посредством пожарной охраны. По указанию обл. уполн. Совета по делам РПЦ, пожарная охрана предъявляла церковным советам нелепые и абсолютно невыполнимые противопожарные требования, на выполнение которых либо совсем не предоставлялось времени, либо – недостаточно. Так как ремонт молитвенных зданий мог производиться лишь по разрешению уполномоченного Совета, а последний, обычно, разрешения не давал, то церковь оказывалась под угрозой закрытия за невыполнение противопожарных мероприятий. Верующие писали жалобы в Совет по делам РПЦ, но последний отмалчивался. По окончании назначенного срока выполнения противопожарных мероприятий, пожарная охрана накладывала пломбы на двери молитвенного здания. После этого верующие писали жалобы и посылали своих ходоков в областные и центральные органы власти, которые на эти жалобы не отвечали. Кончалось все внезапным разгромом молитвенного здания без предъявления каких-либо документов. В Кировской области таким образом были закрыты и разгромлены почти все молитвенные дома, построенные на средства верующих в 1947 году, многие деревянные церкви и некоторые каменные церкви. Ясно, что этот прием лишь внешне имел вид законности, а в действительности представлял собою вопиющее организованное беззаконие, как в этом можно легко убедиться на следующем типичном примере.
В селе Быстрица Оричевского района стоит большая каменная Троицкая церковь, построенная в 1753 году. Пол церкви чугунный.
В апреле 1962 году пожарная охрана Оричевского района предъявила церковному совету требование: 1. на речке, протекающей в 100-150 метров от церкви, посредством плотины образовать большой водоем: 2. во всех ярусах колокольни окна затянуть металлической сеткой, чтобы голуби не могли летать на колокольню.
Так как верующие не могли выполнить это нелепое предписание, то в Великую Пятницу, 27 апреля 1962 года местные власти закрыли церковь.
В Кировской области с 1960 по 1964 года из 75 церквей и молитвенных домов, действовавших в 1959 году, было закрыто путем произвола и насилия 40 церквей, или 53%. Семь деревянных молитвенных домов были полностью разрушены, одна каменная церковь (Феодоровская церковь в городе Кирове) была взорвана, в остальных закрытых церквах интерьеры были разрушены, иконы, книги и утварь сожжены, а сами здания обезображены. Теперь обезображены остовы закрытых церквей, большей частью ничем не занятые, с разбитыми стеклами, постепенно разрушаются от непогоды. Общество по охране памятников старины и культуры не имеет средств даже для охраны этих церквей, из которых некоторые (в селе Коршик, в селе Юрьево, в селе Байса и т. д.) являются замечательными памятниками архитектуры XVIII и XIX столетий.
Массовое закрытие церквей производилось и в других областях. Всего по СССР в указанный период было закрыто более 10000 церквей или половина всех церквей, действовавших после войны. Разобранные примеры показывают, что церкви закрылись не сами собой, в силу того, что люди оставили христианскую веру, но церкви были закрыты незаконно, организованным административным нажимом.
Чтобы прекратить безцельное разрушение закрытых церквей и восстановить нарушенную законность, необходимо возвратить эти церкви верующим и помочь им их восстановить.
Борьба с праздностью, тунеядством, пьянством, хулиганством и другими пороками и преступлениями является совершенно необходимой. Однако, закон о тунеядцах формулирован так неопределенно и предусматривает такую упрощенную процедуру, что дает административным и судебным органам широкую возможность для злоупотребления. Даже в газетах было приведено немало случаев злоупотреблений этим законом, когда должностные лица из-за мести или в целях корысти ссылали в отдаленные места людей, которых никак нельзя отнести к категории тунеядцев. Поэтому закон о тунеядцах очень удобно применять для борьбы с активистами-верующими. Вот типичные примеры:
Молодой человек Иван Павлович Сергеев из города Малмыжка Кировской области в 1961 году хотел поступить учиться в Загорскую духовную семинарию, для чего он подал туда надлежащие документы. Когда в конце июля пришел из Москвы вызов на экзамены, то он уволился с работы и начал готовиться к отъезду. Хотя эта подготовка велась тайно, однако, она стала известна каким-то образом местным властям. Его вызвали в горсовет и предупредили, что если он не оставит своего намерения, то его сошлют как тунеядца. Он отклонил это предупреждение, как незаконное. Вечером того же дня его арестовали, а утром совершился над ним скорый (трехминутный) и неправый суд. По закону о тунеядцах, его сослали на 3 года на север Кировской области на лесоразработки. Никакие жалобы в центр не помогли. Конечно, у местных властей он давно был на учете, как верующий-активист.
Итак, И. П. Сергеев хотел учиться в духовной семинарии в Загорске, а очутился на принудительных работах на севере Кировской области.
В августе того же 1961 года, то же самое произошло с другим молодым человеком, Петром Егдаровым из села Потники Яронского района Кировской области. Он также хотел поступить учиться в Загорскую духовную семинарию и также получил из семинарии вызов, и с этим вызовом его сослали на три года, как тунеядца, на лесоразработки на север Кировской области. Областной же уполномоченный Совета закрыл церковь в селе Потники и снял с регистрации священника церкви за то, что он подготовил Петра Егдарова к поступлению в духовную семинарию.
Летом 1961 года облуполномоченный по делам РПЦ по Кировской области Д. Л. Медведев, решив закрыть церковь в селе Трехречье Кирово-Чепецкого района, снял с регистрации без всяких оснований священника этой церкви Николая Прокопьевича Пересторонина. Он жил со своей семьей в небольшом домике, выстроенном на средства верующих. Осенью того же года церковь была закрыта и интерьер разрушен, несмотря на протесты верующих, а священник Н. Н. Пересторонин поступил служить чтецом в Серафимовскую церковь города Кирова. Ему с трудом удалось прописаться одному на частной квартире, а его семья (жена Т. Г. Пересторонина с двумя малолетними детьми) осталась жить в Трехречье в церковном домике. Председателю сельсовета, принимавшему активное участие в закрытии и разгроме Трехреченской церкви, захотелось поселиться в этом домике. Среди зимы 1962 году он вручил Т. Г. Пересторониной официальное распоряжение сельсовета: немедленно освободить весь домик, в противном случае она насильно будет вывезена с детьми в поле и высажена на снег. Так как Т. Г. Пересторониной некуда было переселяться, то она, несмотря на все угрозы, осталась жить на прежнем месте. Разгневанный председатель сельсовета стал нажимать на районное начальство. Наконец, Т. Г. Пересторонина была вызвана повесткой к судье в районный центр Кирово-Чепецк. Женщина-судья, поиздевавшись над попадьей, сказала ей грозно: “Если ты в течение недели не освободишь квартиру, то мы отдадим твоих детей в детдом, а тебя, как тунеядку, сошлем в концлагеря”.
Дело приняло трагический оборот, однако, окончилось благополучно. Женщина – директор местной начальной школы, узнав об опасном положении Т. Г. Пересторониной, приняла ее на работу в школу уборщицей и тем спасла от тяжелой участи. Тогда председатель сельсовета обратил свой гнев на директора школы и добился того, что ее сняли с должности директора. Репрессии обрушились также и на священника Н. П. Пересторонина. Весной 1962 года милиция потребовала у него паспорт и поставила штамп о выписке. В конце концов, ему пришлось оставить службу в Серафимовской церкви города Кирова и поступить слесарем в мастерскую совхоза. Только после этого его прописали по прежнему месту жительства в селе Трехречье.

II. Роль руководства Московской Патриархии в массовом закрытии церквей

Чтобы правильно понять антирелигиозную кампанию 1959-1964 гг. в целом, необходимо выявить, какую роль в этой кампании играли епископы и Московская Патриархия.
Многие священники закрываемых церквей выступали в защиту законных прав церковных общин. Но немало было и таких, которые в сговоре с уполномоченными объективно способствовали закрытию церквей и упадку церковной жизни. Основная же масса священников в этой кампании занимала нейтральную позицию. Но вся деятельность священников определяется направляющим руководством епархиальных епископов и Московской Патриархии.
С начала 1960 года руководящую роль в Московской Патриархии стал играть молодой архимандрит Никодим, который в течение трех лет прошел все высшие ступени церковной иерархии и в 1963 году стал митрополитом. За границей он везде выступал от лица всей Русской Православной Церкви. Быстрая карьера этого молодого человека вызывает законное недоумение. Другим влиятельным лицом патриархии с начала антирелигиозной кампании, кроме патриарха Алексия, был митрополит Пимен. В последние годы большую роль стал играть также очень молодой архиепископ Алексий, управляющий Московской Патриархией. Эти высшие князья церкви направляли и направляют всю работу патриархии. Поэтому по их деятельности и выступлениям можно судить о роли патриархии в антирелигиозной кампании 1959-1964 гг.
Роль Московской Патриархии и епархиальных епископов в антирелигиозной кампании правильно осветили в своем письме к патриарху в декабре 1965 года священники Н. Эшлиман и Г. Якунин.
Церковные советы и верующие закрываемых церквей в первую очередь за советом и помощью стали обращаться к епархиальным епископам. Следует заметить, что в большинстве сельских приходов верующие – люди малограмотные и нуждаются в юридической помощи, которую они могли бы получить либо у уполномоченных Совета, либо у епархиальных епископов. Но с начала 1960 года уполномоченные заняли враждебную позицию по отношению к религиозным организациям и стали главными закрывателями церквей и гонителями верующих. Поэтому верующие пошли за помощью и советом к епископам. Как было указано, закрытие церквей начиналось с незаконного снятия уполномоченным священников и отказа зарегистрировать кого-либо. По советским законам такие действия уполномоченного являются произволом. Поэтому епископы, и тем более Московская Патриархия, могли бы на законных основаниях решительно противодействовать этому произволу и тогда несомненно многие церкви не были бы закрыты. Однако, с самого начала антирелигиозной кампании епископы (за исключением немногих) полностью устранились от какой-либо борьбы за законные права верующих. Когда верующие церкви, где незаконно был снят священник, обращались к епископу с просьбой о назначении нового священника, то епископ отсылал их к обл. уполн. Совета, чтобы тот дал согласие на регистрацию одного из предлагаемых кандидатов. Уполномоченный без всяких объяснений отказывался зарегистрировать кого-либо из выставленных кандидатов. Тогда епископ говорил верующим: “Больше у меня кандидатов нет, а этих не регистрирует уполномоченный, больше я ничего не могу сделать. Ищите сами священника”. Когда возмущенные верующие говорили, что они подадут жалобу в Совет по делам РПЦ или патриархию, то епископ говорил им: “Только, пожалуйста, вы меня в это дело не вмешивайте, я никакого совета не давал и не даю”. Когда верующие закрываемых церквей обращались письменно или через ходоков в патриархию с жалобой на произвол уполномоченного, отказывающегося зарегистрировать в церковь священника, то патриархия отвечала коротко: “По вопросу о назначении священника обращайтесь к такому-то епископу”. Когда же верующие обращались в патриархию с аргументированной жалобой на незаконное закрытие и разгром церкви и просили посодействовать им в восстановлении законных прав, то патриархия отмалчивалась.
Скоро епископы совсем не стали принимать лично верующих, а стали разговаривать с ними только через посредство секретарей. Когда верующие просили назначить священника, то епископ через секретаря отсылал их к уполномоченному. Последний говорил: “Я попов не назначаю. Пусть епископ даст указ, а я зарегистрирую”. Верующие приходили снова к епископу. Он говорил верующим через секретаря: “У меня священников нет, ищите сами кандидата и если уполномоченный его зарегистрирует, то я дам указ”.
Таким образом, с чисто формальной стороны ответственность за волокиту с назначением священников несут епископы и Московская Патриархия, а потому и ответственность за массовое закрытие церквей вместе с Советом по делам РПЦ несет Московская Патриархия.
Скоро стали распространятся верные слухи о том, что некоторые епископы сами активно участвуют в закрытии церквей.
Большую услугу кампании массового закрытия храмов оказал циркуляр Московской Патриархии о закрытии малодоходных церквей и о слиянии их приходов с другими. Злоупотребляя этим циркуляром, епископы закрыли многие церкви, приходы которых были вполне способны содержать свои храмы и церковный причте. Так, осенью 1962 года церковная община Феодоровской церкви города Кирова была, по согласию с духовенством, слита с церковной общиной Серафимовской церкви, а сама церковь взорвана и сброшена в реку Вятку. В начале 1964 году Кировский епископ Иоанн закрыл молитвенный дом в поселке Рудничном, выстроенный самими верующими в 1947 году. Официально это закрытие именуется слиянием с другой церковью, которая находится на расстоянии 40 км от поселка Рудничного. Патриархия оставила без ответа многочисленные жалобы верующих поселка Рудничного на незаконные действия епископа.
Верующие скоро заметили, что патриархия и епископы не только полностью устранились от защиты законных прав верующих, но и активно поддерживают каждое мероприятие гражданских властей, направленных против церкви.
Весной 1964 года митрополит Никодим и митрополит Пимен выступили с официальными заявлениями для заграницы, в которых они отрицали наличие в СССР притеснения верующих и утверждали, что церкви закрываются в силу добровольного отхода людей от веры. Верующим СССР эти заявления стали известны через посредство радиостанции Би-би-си.
Следовательно, руководители патриархии не посмели выступить открыто с этими заявлениями перед русскими верующими, что явно свидетельствует о их ложности. Теперь многим верующим стало ясно, почему митрополит Никодим так быстро взошел по иерархической лестнице до самого верха.
Для Кировских верующих участие епископов в закрытии храмов и разрушении религиозной жизни стало явным в результате деятельности епископа Иоанна, ставленника митрополитов Пимена и Никодима. С первого дня своего прибытия в город Киров в конце 1962 года, он развил энергичную деятельность по закрытию церквей и разрушению церковной жизни. С конца 1963 года в Кировской области закрытие церквей производилось только по злой воле епископа Иоанна. Он во многих церквах уволил твердых в вере священников и поставил пьяниц. Часто в храмах он сам совершал изуверские безчинства. Он угрожал убрать каждого священника, который посмеет ослушаться устного распоряжения уполномоченного Совета. Замечательно то, что он постоянно выставлял себя в смешной роли какого-то государственного чиновника. Например, в феврале 1965 году, он в течение двух часов с кулаками набрасывался на одного старосту и кричал: “Я тебя отправлю в НКВД”. Он не только закрывает церкви, но и погашает веру в сердцах многих людей. Верующие Кировской области посылали множество писем в Московскую Патриархию с требованием немедленно убрать епископа Иоанна. Все письма остались без ответа.
В феврале 1966 году представитель Кировских верующих был в патриархии с очередной жалобой на епископа Иоанна. При его присутствии представители Тульских верующих резко протестовали против назначения митрополита Антония на Тульскую кафедру. Заинтересовавшись этим, представитель Кировских верующих спросил служащего патриархии: “Что это за митрополит Антоний?” Тот ответил: “Ваш епископ Иоанн теленок по сравнению с митрополитом Антонием, который много людей отправил в тюрьму”. Но руководители патриархии не убирают ни митрополита Антония, ни епископа Иоанна. Служащий патриархии сказал представителю верующих города Кирова: “Епископов назначает и увольняет гражданская власть, а не патриархия. Поэтому патриархия не может самостоятельно отстранить от управления Кировской епархии епископа Иоанна”.
Все это указывает на тесную связь патриархии с Советом по делам религии и на открытое нарушение закона об отделении церкви от государства. Управление Московской Патриархии стремится сделать всех епископов и священников послушным орудием в руках совета по делам религии.
8 и 9 октября 1966 года радиостанция Би-би-си передала интервью митрополита Никодима одной католической газете по поводу писем священников Н. Эшлимана и Г. Якунина. В своем интервью митрополит Никодим решительно заявил, что, за исключением отдельных случаев, 100000 церквей в СССР закрылись сами собой, из-за недостатка доходов. Это, очевидно, следует понимать так: под влиянием атеистической пропаганды люди стали неверующими, церковный общины в основном распались и оставшиеся немногие верующие не могли содержать церкви.
Если бы с таким заявлением митрополит Никодим выступил перед русскими верующими, то его назвали бы наглым лжецом. Даже известный советский юрист Г. З. Анашкин писал: “Воспитательная работа с верующими в некоторых местах подменялась грубым администрированием, вызывающим лишь недовольство и озлобление среди верующих, что используется зарубежными реакционными кругами для антисоветской пропаганды…” (Журнал “Советское государство и право”, № 1 – 1965 года).
Почему же, не боясь греха, в своем интервью В. А. Куроедов хвалит патриарха Алексия и руководство Московской Патриархии? Потому, что они объективно своей деятельностью способствовали закрытию церквей и подрыву религиозной жизни внутри нашей страны и перед лицом всего мира лжесвидетельствовали о положении Церкви.

III. Незаконные ограничения деятельности действующих церковных общин

Антирелигиозная кампания 1959-1964 гг. была направлена, во-первых, на массовое закрытие церквей и, во-вторых, на введение различных ограничений деятельности открытых церквей – ограничений, способствующих упадку религиозной жизни. Эти ограничения были введены потому, что церковное управление и церковные советы стали безоговорочными исполнителями любых устных распоряжений областных и районных уполномоченных Совета по делам РПЦ (Совета по делам религии). Это произошло не сразу и не без борьбы. Уполномоченные приобрели неограниченную власть над церковными общинами, во-первых, благодаря злоупотреблению правом регистрации, и, во-вторых, благодаря пособничеству Московской Патриархии и устранению епископов от борьбы за права верующих. Более того, некоторые епископы, например, Кировский епископ Иоанн, обязывали всех священников безоговорочно подчиняться любым распоряжениям уполномоченных. Епископ Иоанн объявил священникам своей епархии, что каждый священник за ослушание любого распоряжения уполномоченного будет уволен.
Уполномоченные, злоупотребляя правом регистрации, стали по своему усмотрению увольнять (снимать с регистрации), переводить и назначать священников. Так, в одной Кировской области в указанный период уполномоченные сняли с регистрации 21 священника (25%) и ни одного не зарегистрировали вновь. При этом они снимали с регистрации твердых священников, а слабых и порочных – оставляли.
Патриархия, начиная с 1960 года, под фактическим руководством митрополитов Пимена и Никодима, не только не боролась с произволом уполномоченных в отношении регистрации священников, но объективно стремилась сделать всех епископов послушным орудием в руках Совета по делам РПЦ и его уполномоченных.
Это приводило и приводит малодушных церковнослужителей на путь неправды, угодничества перед власть имущими, а иногда и на путь предательства. Все видят, что те, которые мужественно защищают веру и правду, страдают, а те, которые угождают уполномоченным, живут безмятежно.
Областные и районные уполномоченные Совета, злоупотребляя правом регистрации, во-первых, категорически отказывались и отказываются регистрировать новых членов двадцатки и тем лишают верующих возможности активно участвовать в деятельности церковных общин. Благодаря этому верующие в своем большинстве являются теперь безприходными неорганизованными посетителями богослужений.
Во-вторых, областные и районные уполномоченные Совета по своему произволу снимали и снимают с регистрации церковных старост, членов церковных советов и даже членов двадцаток. Часто они сами назначали и назначают старостами и членами церковных советов тех, кого они хотят. Посредством такого произвола они добивались того, что старостами и членами церковных советов становились люди, безоговорочно исполняющие все устные распоряжения уполномоченных, а иногда и люди порочные: пьяницы, воры, предатели. Иллюстрируем сказанное двумя примерами.
В 1963 году в городе Котельниче Кировой области районный уполномоченный Совета снял без всяких оснований достойного старосту местного молитвенного дома, избранного верующими, и назначил старостой пьяницу и вора, который своими действиями скоро привел церковь к временному закрытию. Верующие Котельнического молитвенного дома в своем письме в газету “Известия” писали: “Вы утверждаете, что в СССР церковь отделена от государства. Почему же секретарь райисполкома назначил нам старостой пьяницу и уголовного преступника, несмотря на наши протесты? Просим вас, воздействуйте на Котельнический райисполком, чтобы он убрал назначенного им старосту и позволил нам самим выбрать старосту по своему желанию”.
10 августа 1966 года заместитель председателя Владимирского горисполкома, Николаева Т. Д., вызвала председателя ревкомиссии Успенского собора города Владимира, Соколову А. И., и объявила: “Вы исключены из членов двадцатки”. Вместе с Соколовой А. И. были исключены из членов двадцатки: Тужилова, Артемьева А. И., Шипов Э. И., Смирнова Е. В., и Иванова В. Я. Снимая с регистрации этих членов, Николаева набирает новых, угодных ей, но нежелательных верующим. Соколова А. И. в своей жалобе на имя А. Н. Косыгина пишет: “Справедливо ли делает это заместитель председателя горисполкома Николаева Т. Г.?
Церковь отделена от государства, а всеми делами вершит горисполком в лице Николаевой Т. Г.”
Церковные общины представлены теперь церковными совета-ми, которые в большинстве случаев назначены уполномоченными Совета, управляют хозяйством общины без ведома верующих и находятся в полном подчинении уполномоченных. Итак, с 1960 года власть в Русской Православной Церкви, в нарушение закона об отделении церкви от государства, постепенно перешла в руки Совета по делам РПЦ (теперь Совета по делам религии) и его уполномоченных на местах. Совет использовал эту власть, во-первых, для массового закрытия церквей, а во-вторых, для введения различных ограничений деятельности открытых церквей.
1). Ограничение проповеди в церквах
Христианская проповедь должна быть тесно связана с современной жизнью. Она должна не только научать основам веры но и обличать пороки современных людей, научать их христианской жизни, защищать веру от нападок атеистов. Однако, многие священники Кировской епархии, боясь лишиться регистрации, начиная с 1960 года превратили свои проповеди в схоластические моральные наставления, оторванные от современной жизни и от идеологической борьбы между атеизмом и христианской религией. Конечно, такие проповеди не могут воздействовать на слушателей. Он являются безвредными даже для современной невежественной и грубой атеистической пропаганды. Дело дошло, наконец, до того, что в последние годы в Кировской области, по распоряжению епископа Иоанна, священники должны представлять свои проповеди в письменном виде уполномоченному Совета.
2). Изгнание нищих из храма и запрещение колокольного звона
Начиная с 1950 года уполномоченные Совета по делам РПЦ, принуждали священников и церковные советы изгонять нищих из храмов и церковных оград. Священники, боясь лишиться регистрации, многократно выступали с амвонов с призывами изгонять нищих, нарушая тем самым одну из самых главных заповедей христианской религии. Церковные советы и темные люди, внимая этим призывам, много раз с поразительной жестокостью выталкивали из храмов и церковных оград нищих и бедно одетых людей и даже избивали их. Верующие города Кирова 20 ноября 1963 года обратились к патриарху Алексию с письмом, в котором они просили его особым посланием прекратить эти жестокие акты. Но патриарх Алексий хранил гробовое молчание и изгнание нищих из храмов по призыву священников повторялось еще много раз.
После 1963 года милиция и дружинники несколько раз делали облавы на нищих во время богослужений в единственной в городе Кирове Серафимовской церкви. На глазах множества верующих дружинники выталкивали этих несчастных людей из храма, вытряхивали из их карманов копейки и, не выдав квитанций, давали им хорошего тумака. Обшаривали карманы даже молодые дружинницы. Среди нищих, собирающих милостыню около Серафимовской церкви города Кирова, есть 73-х летний старик Иване Ильич Бронников. Этот больной старик не получает пенсии и не имеет никаких родственников. Поэтому для него милостыня является единственным источником существования. Участковый милиционер Ананьин дважды отнимал у него деньги, не выдав ему квитанции.
Начиная с 1961 года повсеместно был запрещен колокольный звон. Это запрещение преследовало цель: ослабить влияние на людей религиозных традиций и обычаев. Но колокольный звон является необходимым элементом религиозного культа. Поэтому запрещение его является нарушением ст. 124 Советской Конституции. Ныне колокола в церквах небольшие и колокольный звон слышен только в непосредственной близости от церкви. Он не может кому-либо мешать. Следовательно, запрещение колокольного звона нельзя ничем оправдать.
3). Запрещение ночевать верующим в церковных сторожках
При всех церквах имеются сторожки, где верующие из далеких мест могли отдохнуть и переночевать. Необходимость в таких сторожках особенно велика в селах, где имеется всего несколько домов.
С 1960 года уполномоченные Совета, желая затруднить посещение церквей, повсеместно приказали церковным советам не пускать в церковные сторожки верующих отдыхать и особенно ночевать. Церковные советы, боясь закрытия церквей, стали запрещать верующим ночевать в совершенно свободных сторожках. Местные власти стали проверять по ночам церковные сторожки, выгоняя безжалостно оттуда всех стариков и старух. Пример такого жестокого произвола был приведен при описании закрытия церкви в селе Рои.
В результате этого многие пожилые верующие лишились возможности посещать церкви, особенно осенью и зимой.
Много страданий перенесли и много слез пролили в эти годы паломники в Почаевскую обитель, где местные власти не только закрыли гостиницу, но и производили ночью облавы на местных жителей, чтобы обнаружить там паломников. Теперь, в связи с массовым закрытием церквей, нужда в ночлежных сторожках возросла. Это ограничение, препятствующее верующим удовлетворить свои религиозные потребности, должно быть отменено.
4). Ограничительная регламентация времени совершения богослужений в сельских церквах
С 1960 года районные уполномоченные Совета (секретари райисполкомов) во всех открытых церквах Кировской области, за исключением города Кирова, запрещали, под страхом закрытия церкви, с 1 мая по 1 ноября (в некоторых местах с 15 мая по 15 ноября) совершать богослужения и требы днем, разрешая совершать их лишь с 10 ч. вечера до 5 ч. утра. В большинстве районов это ограничение было дано устно, но в некоторых районах оно было дано в письменном виде. Вот образец такого распоряжения:

РСФСР
Исполнительный комитет
Белохолуницкого районного
Сов. деп. труд.
11 мая 1961 г.
№ 11/05 п. Б. Холун.
Священнику Белохолуницкой кладбищенской
церкви Ташевскому А. А.
В связи с тем, что в районе начались полевые работы, исполком райсовета разрешает службу в период с 15 мая по 15 ноября 1961 года проводить с 10 ч. вечера до 5 ч. утра.
Секретарь исполкома райсовета А. Едигарев

Ссылка на полевые работы на убедительна. Пожилые верующие, которые в основном посещают храмы, в полевых работах не участвуют. Кроме того, местные власти не запретили с 15 мая по 15 ноября клубам и кинотеатрам устраивать сеансы в обычные для них часы. Что бы сказали атеисты, если бы им в указанный период было разрешено смотреть кинокартины с 10 ч. вечера до 5 ч. утра?
Это ограничение, вместе с запрещением ночевать верующим в церковных сторожках, затрудняет и даже делает невозможным посещение открытых церквей пожилыми людьми.
Московской Патриархии из безчисленных жалоб верующих все это хорошо известно, но она не только молчала, но даже изыскивала всевозможные оправдания этому произволу.
5). Запрещение совершать требы на дому без специального разрешения
В Кировской области в сельской местности с конца 1959 года, а в городах с 1960 года уполномоченные Совета по делам РПЦ устно запретили священникам, под страхом снятия с регистрации, исповедать, причащать и соборовать на дому тяжело больных и совершать другие требы на дому без специального разрешения на это местных властей (председателей сельсоветов и секретарей горсоветов). Это ограничение остается в силе и до настоящего времени.
В открытом письме священников Н. Эшлимана и Г. Якунина патриарху Алексию рассказывается: “В Московской епархии, при перерегистрации духовенства в 1961-1962 гг., всем священникам было предложено подписать негласное распоряжение Совета по делам РПЦ, предписывающее совершать требы на дому и панихиду на кладбищах только по разрешению местных властей (которое практически почти никогда не дается), причем уполномоченный Совета по Москве и Московской области Трушин выдавал священникам регистрационные справки после того, как они расписывались в том, что будут выполнять это распоряжение.
Важно отметить, что при этом “распоряжение” осталось на руках у Трушина, а расписавшиеся священники не получили даже его копии”.
Верующие города Кирова в своем письме от 20 февраля 1963 года просили патриарха Алексия срочно разрешить вопрос о возможности причащения и соборования больных на дому без специального разрешения местных властей. Но патриархия оставила это письмо без всякого ответа. Тем самым патриархия взяла на себя великую моральную ответственность, так как по канонам и обычаям Русской Православной Церкви священники обязаны, невзирая ни на какие обстоятельства, причащать больных днем и ночью.
С этим вопросом верующие города Кирова обращались еще в 1963 году в Совет по делам РПЦ. Чиновник Совета сказал: “Попы вас обманывают. Никакого разрешения для причащения и соборования на дому больных не требуется”. В то же время он отказывался дать указание по этому вопросу на имя Кировского областного уполномоченного; он сослался при этом на существующие законы. Действительно, по существующим законам о религиозных культах разрешается производить на дому все требы без особых разрешений и уведомлений, а также панихиды на кладбищах. Все это и совершалось без всяких препятствий до 1959 года. Поэтому, устное запрещение совершать требы на дому является произволом Совета по делам РПЦ, который патриархия своим молчанием покрывает. Это запрещение очевидно преследует цель: не допустить сближения священников с прихожанами. Местные власти при выдаче разрешений на право причастить больного на дому требуют паспорт больного, расспрашивают о наличии детей в доме и часто отказывают в разрешении. Кроме того, для получения такого разрешения родственники больного должны затратить много труда и времени. Поэтому практически такое разрешение получить вовремя невозможно и больные умирают, не исполнив своего желания. Это всегда сильно огорчало и огорчает верующих.
Лишать умирающего человека последнего утешения – безсердечная жестокость. Запрещение совершать требы на дому без особых разрешений – недопустимое ограничение свободы совести, вызывающее недовольство и протест верующих.
6). Отстранение детей и подростков от участия в богослужении
9, 10 и 11 августа 1963 года большие наряды дружинников и милиции с 6 ч. утра до 4 ч. дня кольцом оцепляли единственную в городе Кирове Серафимовскую церковь и не пропускали в нее женщин с детьми, а также подростков до 18-20 лет. Но это насилие привело к обратным результатам. Женщины смело вступали в рукопашную схватку с дружинниками и легко прорывали оцепление. Милиция и дружинники поняли, что открыто воевать с женщинами и детьми позорно. Поэтому 11 августа к 10 ч. утра милиция и дружинники оставили поле битвы. Верующие радовались победе, но радость была непродолжительна.
Достаточно было уполномоченному Совета по Кировской области сказать священникам Серафимовской церкви, чтобы они не исповедывали и не причащали детей школьного возраста, как это тот же час было исполнено без всякого объяснения верующим. Находясь под неограниченной властью уполномоченного и Кировского епископа Иоанна, священник вынужден либо молча подчиняться любому устному распоряжению уполномоченного, либо оставить службу в церкви.
С середины августа 1963 года в Серафимовской церкви города Кирова, как и в других церквах СССР, послышались стоны и плач женщин и детей. Священники без объяснений категорически отказывались исповедывать и причащать детей школьного возраста и причащать детей дошкольного возраста, принесенных бабушками. Это ограничение в Кировской области остается в силе и до сих пор. Таким образом, сначала местные власти пытались отстранить детей и подростков от богослужения посредством грубого насилия. Это им не удалось. Тогда они легко и безшумно ввели это ограничение посредством давления на духовенство.
7). Запрещение паломничеств к святым местам
С 1960 года местные советы запретили верующим охранять, ставить памятники и посещать могилы людей, которых они почитают святыми. По постановлению местных советов, многие такие могилы были разрушены, чтобы не допустить посещения их верующими.
Так, в городе Кирове горсовет разрушил могилы иеромонаха Стефана Филейского и игумении Февронии, почитаемых верующими города Кирова. В городе Яранске Кировской области горсовет разрушил могилу иеромонаха Матвея и посредством милиции препятствовал верующим в праздничные дни группами посещать кладбище, где он был похоронен.
Такие действия являются недопустимыми актами насилия. Разве в нашей стране запрещено посещение и поодиночке и целыми группами могил Пушкина, Лермонтова, Толстого и т. д.? Почему же верующим запрещают посещать могилы тех, кого они почитают великими людьми? Что бы сказали атеисты, если бы Лондонский муниципалитет постановил разрушить могилу Карла Маркса?
Также с начала 1960 года повсеместно было запрещено групповое паломничество верующих к местам, где раньше были часовни, церкви, монастыри, источники, почитаемые верующими отдельных районов или всей страны святыми местами. В дореволюционное время паломничество верующих было всеобщим явлением. Тысячи верующих из самых глухих уголков пешком и на всевозможном транспорте отправлялись: в Соловецкий монастырь, Киево-Печерскую лавру, Саровскую пустынь, на Афон и в Святую землю (Палестину).
Кроме того, в каждой области были свои святые места, куда, по исторической традиции, в определенные дни отправлялись тысячи паломников. В Вятской земле, ныне Кировской области, с 1460 года ежегодно верующие-христиане с иконой Николы Великорецкого (икона 1383 года) отправлялись из города Хлынова (позднее город Вятка, а с 1934 года город Киров) в село Великорецкое на реке Великой. Эти ежегодные паломничества совершались с 3 июня по 10 июня (с 21 мая по 28 мая ст. ст.) и привлекали множество народа из Вятской и других областей. В 1910-1912 гг. в паломничестве принимали участие до 50 тысяч человек, когда в самом городе Вятке проживало всего 54 тысячи человек. Это паломничество описано Герценом в произведении “Былое и Думы”.
После революции крестные хода были фактически прекращены, но паломничества из города Кирова в село Великорецкое совершались ежегодно безпрепятственно. Огромные массы верующих отправлялись от Серафимовской церкви города Кирова и со своими иконами медленно двигались к селу Великорецкому по тем дорогам, по которым в течение пяти столетий передвигались крестные хода с иконой Николы Великорецкого.
Прибыв в село Великорецкое, верующие молились в Преображенской церкви, построенной в 1749 году, пили воду из ключа, где в 1826-28 гг. была выстроена красивая каменная часовня, купались в реке Великой, как это было положено по многовековым обычаям, и потом возвращались в город Киров.
С 1960 года, особыми постановлениями местных советов, это паломничество было запрещено; в том же году красивая часовня была взорвана, ключ огорожен высоким забором, а Преображенская церковь незаконно закрыта. 11 мая 1961 года, в 4 ч. утра интерьер этого памятника архитектуры был варварски разрушен.
Ежегодно, начиная с 1961 года, с 3 июня по 10 июня для борьбы с паломниками по всем дорогам от города Кирова (от Серафимовской церкви) в село Великорецкое выставляются дружинники и милиция, которые, терроризируя население, храбро гоняются за стариками и старухами, забирают и штрафуют их только за то, что они тихо и мирно идут дорогой в селе Великорецкое. Борьба с паломничеством официально мотивируется тем, что оно, якобы, мешает сельхозработам. Между тем, не менее тысячи здоровых дружинников в течение целой недели бездельничали, гоняясь за стариками и старухами.
В местной газете “Кировская Правда” перед началом паломничества, обычно, печаталась статья, в которой честные верующие-христиане назывались жуликами, обманщиками, шарлатанами. Так, 1 июня 1961 года, в этой газете была напечатана статья П. Смирнова “Дела паломнические”. Автор писал, говоря о некоторых участниках паломничества: “Скажу одно – все они крайне непорядочные, морально нечистоплотные люди”.
Пристального внимания прокуратуры и милиции заслуживают и другие организаторы паломничества. Ведь нельзя смотреть сквозь пальцы, как Клепиковы и Серебряков, обходя советские законы, организуют церковную службу под открытым небом на пути из города Кирова в село Великорецкое…
Настала пора со всей решительностью выступить против паломничества”…
Итак, для борьбы с мирными паломниками мобилизовались большие отряды милиции и дружинников. Как же местные власти боролись с хулиганством?
В городе Кирове имеется сад Степана Халтурина. В той же газете “Кировская Правда” за 31 мая 1961 года была напечатана статья А. Лиханова и Л. Шаромова “Дурную траву – из сада вон!”. В статье читаем: “Вы пришли в сад Степана Халтурина. Но попробуйте пройти по любой аллее парка. Вас могут в любую минуту ударить по лицу, оскорбить, толкнуть, плюнуть на ваш костюм… Две-три группы хулиганов каждый вечер буквально терроризируют отдыхающих.
Многие в воскресение 28 мая 1961 года стали невольными свидетелями того, как вела себя компания, а точнее шайка из тридцати-сорока подвыпивших мальчишек. Каждому из них лет шестнадцать-семнадцать. Но их много…
У самого входа, на дороге, эти хулиганы прижали к забору парнишку… Из толпы по одному выскакивают хулиганы и по очереди бьют его… Рядом – народ, но никто не защитит парня от хулиганов. Идут офицеры, идут здоровые парни с заводов, идут студенты. Но они ничего “не видят”…
Хулиганы вышагивают не спеша, уверенно. Задирают то одного, то другого. То тут, то там – оплеуха, пощечина, удар в челюсть…
Неужели никто не возмущался этой шайкой? Возмущались. Но тихонько, чтобы не услышали. Неужели среди тех, кто шел рядом, не было коммунистов, комсомольцев, дружинников, наконец, просто порядочных людей? Были, но они молчали…
Кто же в этом виноват?
Те, кто должен следить за порядком. Ничтожно мало в саду дружинников. Их было тут в воскресение 28 мая только 36!”
Итак, не менее тысячи дружинников в те дни было мобилизовано и расставлено по дорогам из города Кирова в село Великорецкое для борьбы с паломниками, а вот для борьбы с хулиганами в единственном саду города Кирова дружинников и милиции не хватило. Дружинники очень храбро гонялись за стариками и старушками, все преступление которых состояло в том, что они под открытым небом Богу молились. По П. Смирному – это тяжкое нарушение советских законов. Но когда в саду Степана Халтурина хулиганы избивали людей, то дружинники, коммунисты, комсомольцы и др. трусливо убегали от хулиганов.
Ясно, что фанатизм довел некоторых советских атеистов до крайней глупости.
Борьба с паломничеством посредством милиции – не только глупость, но и недопустимое ограничение гражданской свободы.
Разве в нашей стране туристам запрещается ходить и ездить, поодиночке и целыми группами, в любое время года и по любым дорогам? На каком же основании верующие-христиане лишаются права путешествовать по своей стране?
Как же Московская Патриархия отнеслась к запрещению паломничества?
Патриарх Алексий выпустил воззвание, в котором он прямо запрещал паломничества к святым местам.
Епископ Кировский Иоанн в своем угодничестве перещеголял даже атеистов в деле запрещения паломничества. В своем воззвании к верующим Кировской области 20 мая 1964 года он утверждал, что, якобы, паломники, двигаясь из города Кирова в село Великорецкое, “подобно саранче, уничтожают все посевы на своем пути”. Справедливости ради следует сказать, что даже самые фанатичные атеисты такой глупой клеветы на верующих никогда не возводили.

Примечание:

В ноябре 1966 году группа верующих Кировской епархии обратилась в Управление Московской Патриархии с жалобой на антицерковную деятельность епископа Иоанна и с настойчивой просьбой убрать недостойного архиерея с кафедры.
В ответ на это представитель Московской Патриархии заявил, что епископ Иоанн останется на кафедре, ибо Совет по делам религий категорически не согласен на его смещение.
Спустя несколько дней, 17 ноября 1967 года, епископ Иоанн скоропостижно скончался.

Борис Талантов

Заключение

Борис Талантов был арестован 12 июня 1969 года. 3 сентября 1969 года за “антисоветскую деятельность” он был приговорен к двум годам тюрьмы. Он умер в заключении 4 января 1971 года.
Если судить по-мирски, то может показаться, что зло восторжествовало. Борис Талантов и его отважные собратья-исповедники были преследуемы, страдали и умерли; для митрополита же Никодима “судный час” не только не настал, но звезда митрополита Никодима продолжает свое восхождение. Московская Патриархия улучшает свою репутацию и обретает нового союзника путем покровительства “автокефалии” Американской Митрополии. Православные же христиане Америки даже не подозревают, что они стали пассивными помощниками осуществления диавольского плана предательства и антихристианства, действующих под маской Православия.
Но зло торжествует лишь в глазах маловерных людей. “Церковь нельзя защищать ложью”. Истинно православные христиане этих последних дней терпят поражение на всех фронтах: над ними издевается мир, их предали иерархи Православия, их презирают и преследуют. Однако, в одном они непобедимы: они стоят в Истине. И поэтому, потому что наш Боге есть Истина, их победа очевидна. Лишь бы только поскорее пришел “судный час” для предателей Православия!
Митрополит Никодим, к слову, неожиданно умер в 1978 году в Риме, во время встречи с папой римским Иоан-ном Павлом Первым, в прямом смысле, на руках у папы, и первые молитвы о его упокоении были совершены католиками. Его неожиданная смерть, настигшая его в окружении инославных, стремящихся к заключению очередной ложной “унии”, может рассматриваться истинно-православными христианами лишь как свидетельство предательства Православия митрополитом Никодимом.

Иеромонах Серафим (Роуз)

Составлено на основе книги “Russia’s Catacomb Saints. Lives of the New Martyrs” (St. Herman of Alaska Press, Platina, CA 1982). Перевод с английского М. Овчинникова, 2006 г. Публикуется по журналу “Православная жизнь”, Джорданвилль, США, №4-5, 2006 г.

Святый новомучениче Борисе, моли Бога о нас!

Источник http://www.russian-inok.org/page.php?page=tema/0307tema1

Печать