Михаил Кригер “В чём опасность Библейских обществ”

В 1990 году в Москве возродилось Российское Библейское общество (РБО). Слово «возродилось» в данном случае вполне уместно, потому что РБО существовало в России с 1812 года (с 1826 года под разными названиями)[1] и прекратило свою деятельность после революции 1917 года. Если не в организационном, то в идеологическом отношении неким подобием РБО ранее являлась Ленинградская Библейская группа. Она была создана в 1969 году по инициативе известного экумениста митрополита Ленинградского Никодима (Ротова). Уже тогда были установлены связи с экуменическим Международным Библейским обществом (МБО), приступившим с конца 1960-х годов к созданию новой Библии, которая устраивала бы не только все многочисленные христианские «церкви» и секты, но и антихристианские, а именно иудаизм. Уже в 70-е годы был сделан перевод книг Ветхого Завета с еврейского текста совместно католиками и протестантами, с учетом иудаистских средневековых толкований.

Теперешнее РБО, являясь внецерковной межконфессиональной организацией, представляет собою, по сути, хотя и не организационно, филиал Международного Библейского общества. Инициаторами возрождения РБО явились последователи и ученики протоиерея Александра Меня, которые со временем стали известны как «ревнители обновления» Православной Церкви. Первым председателем РБО стал один из покровителей иерея-обновленца Георгия Кочеткова академик С.С. Аверинцев. На этом посту его сменил в качестве президента РБО настоятель храма Космы и Дамиана в Столешниковом переулке иерей (ныне — протоиерей) Александр Борисов. В состав РБО в начале 1990-х гг. вошли необновленческие священнослужители, глава баптистов пастор А.И. Бычков (вице-президент РБО) и ряд светских лиц, в том числе католики и протестанты.

Три основных направления экуменической пропаганды — миссионерское, просветительское и внецерковное распространение Священного Писания с тех пор получили организационное оформление, поддержку из-за рубежа и соответствующих исполнителей обновленческого толка. Преподавая в православных учебных заведениях — воскресных школах, лицеях и университетах, они прививают свои идеи молодому поколению, а прикрываясь изданием Священного Писания — издают новые переводы Ветхого и Нового Завета на русском языке, протестантские варианты Библии (без неканонических книг) и отдельные переводы ветхозаветных книг с древнееврейского языка.

Члены нынешнего Российского БО рекламируют и распространяют вульгарный перевод Нового Завета «Радостная Весть», в основу которого лег перевод некоей В.Кузнецовой. Вышел из печати и крайне сомнительный и отступающий от православной традиции перевод Нового Завета под редакцией епископа Кассиана (Безобразова), сделанный в середине XX века в Париже.

В 2003 году появилось «оригинальное» издание Российского БО под названием «Храм Соломона», в котором имеются картонные компоненты Храма для его конструирования: предлагается в качестве невинной забавы самому в домашних условиях «восстановить» в миниатюре Храм Соломона. Весьма забавная игра, если к тому же иметь в виду эсхатологические признаки, связанные с будущим восстановлением в Иерусалиме Храма, в котором в свое время воссядет некто.

Экуменические переводы Библии продолжаются, а распространяются они по сети Библейских обществ, покрывающей весь земной шар.

1. Церковь о Священном Писании и Священном Предании

Трудно представить себе, что распространение Библии, это святое, в сущности, дело, может стать страшным орудием в борьбе против Церкви Христовой. Деятельность библейских обществ мало у кого вызывает опасение, большинство считает ее совершенно безобидной и даже полезной. И вода безобидна и полезна, но совсем не безразлично, из чистого или грязного источника ее пить. Библейские общества (Американское, Британское и др.) зародились в протестантской среде, где Священное Писание считается единственным авторитетом в вопросах веры, и преувеличенное внимание к библеистике связано с отрицанием Священного Предания. Православная Церковь учит, что Божественное Откровение дано нам в Священном Писании и в Священном Предании, которое во всем согласно с Писанием и равнозначно ему. При этом Священное Предание первично по отношению к Священному Писанию и включает его. Об этом сказано и в «Православном катехизисе»: «От Адама до Моисея не было священных книг. Сам Господь наш Иисус Христос божественное учение Свое и установления предал ученикам Своим словом и примером, а не книгою. Тем же способом вначале и апостолы распространяли веру и утверждали Церковь Христову». Потому апостол Павел писал Тимофею: «О Тимофей! Храни предание, отвращаясь негодного пустословия и прекословий лжеименного разума» (1 Тим. 6, 20).

Заверения библейских обществ в том, что с помощью Библии они надеются обратить ко Христу народы, можно в лучшем случае отнести к разряду мечтательных мнений, а в худшем — к преднамеренному злоумышлению. Выдающийся церковный публицист и известнейший архипастырь Православной Церкви начала ХХ века Преосвященный Никон (Рождественский) библейским обществам своего времени посвятил целую статью под названием «Меч обоюдоострый». В ней он пишет: «Дело в том, что Общество поставило своею задачею распространение исключительно Слова Божия, Священного Писания, не допуская к распространению чрез своих книгонош каких-либо, даже и Церковью одобренных, даже святоотеческих толкований Слова Божия. Такая односторонняя постановка дела совершенно не соответствует нашему православному пониманию этого святого, в сущности, дела. Еще апостол Петр, например, заметил, что в посланиях апостола Павла есть нечто неудобовразумительное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания (2 Пет. 3, 16). Тот же апостол, одобряя верующих за то, что они обращаются к Слову Божию, как к светильнику, сияющему в темном месте, однако же предупреждает, что никакого пророчества в Писании нельзя разрешать самому собою и что это надо знать прежде всего (2 Пет. 1, 20). Слово Божие, по свидетельству апостола Павла, есть меч духовный, и притом оно острее всякого меча обоюдоострого (Евр. 4, 12). Кто умеет владеть сим мечом, тот поражает врагов своего спасения, а кто не умеет владеть им как должно, тот легко может нанести им вред своей же душе. Всегда должно помнить, что сим оружием часто пользуются и враги ваши — диавол и его слуги верные, разные лжеучители…

Вспомните, как сатана искушал Господа: и он, ведь, ссылался на Священное Писание: писано есть… Подобным образом искушал он и святых подвижников: например, склоняя их к нарушению обета целомудрия, он указывал на слова Писания: Не добро быти человеку единому… честна женитьба во всех и ложе нескверно.

Все ереси, все лжеучения и расколы произошли оттого, что люди не понимали истинного смысла Священного Писания. Прочитает человек какое-либо место в Писании и начнет толковать по-своему, как вздумалось, погрешит в своем толковании, а там и от единства Церкви Божией отделится, сделается ересиархом… Нужно ли приводить примеры? Вздумал Арий протолковать по-своему слова Христа Спасителя: Отец Мой более Мене есть — и преткнулся своим мудрованием и впал в богохульную ересь: Сына Божия, Отцу единосущного, назвал такою же тварью как и Ангелов Божиих, за что и предан был анафеме на Первом Вселенском Соборе. И сколько было таких безумных, самочинных толкователей Священного Писания, и все они были упорными противниками Святой Церкви, сынами погибели!

Один толковал по-своему вторую заповедь Божию и стал иконоборцем, другой стал по-своему объяснять слова апостола: един ходатай Бога и человеков — Христос Иисус, и стал мудрствовать будто уже вовсе не нужно призывать в молитве на помощь ни Матери Божией, ни святых Ангелов, ни святых угодников Божиих; третий прочитал слова того же апостола: благодатию есте спасени, чрез веру, и начал толковать, будто уж и добрых дел совсем не требуется для спасения… Вот какие богохульные лжеучения происходят оттого, что люди берутся не за свое дело — толкуют Слово Божие по-своему, как им на ум придет, и не так, как изъясняет оное святая Церковь Православная.

Как же быть, что делать, чтобы не погрешить в уразумении Священного Писания? Как научиться владеть мечом обоюдоострым? Прежде всего помни, что ты спасаешься не сам по себе, не как отдельный человек, якобы имеющий непосредственный доступ к своему Спасителю, а только как член Тела Его — Церкви, спасаешься в Церкви и чрез Церковь… Церковь, и только она, есть столп и утверждение истины (1 Тим. 3, 15), в ней — богоучрежденное священноначалие, в ней все богоустановленные таинства, она — хранительница Священного Предания и непогрешительная истолковательница слова Божия. “Хочешь спастись? — поучает святитель Иоанн Златоуст, — пребывай в Церкви, и она не выдаст тебя. Церковь есть ограда: если ты внутри сей ограды, то тебя не тронет волк, а если выйдешь вон, то будешь похищен зверем”. Помни: “кому Церковь не Мать, — говорит святитель Киприан (Карфагенский), — тому и Бог не Отец”…

В этом руководственном общем правиле, или догмате, спасения уже заключается ответ и на вопрос: что делать, чтобы не погрешить в уразумении Священного Писания. Крепче держись учения и руководства Матери Церкви; когда встретишь в Слове Божием что-либо для тебя непонятное, ищи объяснения не в своем мудровании, не в мудровании самочинных толковников Писания, коих ныне развелось так много, а там, где повелевает искать его Святая Матерь твоя — Церковь Православная… Святая Церковь на VI Вселенском Соборе решительно законоположила: “Аще будет исследуемо слово Писания, то не иначе да изъяснится оное, разве как изложили светила и учители Церкви — богоносные отцы” (правило 19).

Что в живом человеке память, то в Теле Церкви — Предание: это живой голос Церкви Небесной, присно пребывающий в благодатном общении с Церковью земной. Руководствоваться одним своим мышлением в толковании Слова Божия, отвергая Предание, значило бы то же, что потерять память в личной жизни, забыть свой личный опыт, все уроки прошлого…»

Сказанное архиепископом Никоном о библейских обществах помогает уяснить, в чем состоит соблазн их: по названию и видимой деятельности они могут многих прельстить, потому что то и другое связано с глубоко почитаемым православными людьми источником христианского учения — Словом Божиим. Однако любые внецерковные толкования и переводы Священного Писания превращают святое дело в кощунственное, антихристианское.

Священные книги Ветхого Завета, которые древние иудеи называли Закон и Пророки, или Писания, собрал в один состав благочестивый и ученый священник Ветхозаветной Церкви Ездра в V веке до Р.Х. Первый перевод с древнееврейского на греческий язык был сделан в Египте при царе Птолемее в 274 году до Р.Х. семьюдесятью толковниками, то есть переводчиками, которые были призваны Великим Синедрионом из всех 12 колен израилевых. Среди них был и святой Симеон Богоприимец. Этот перевод — плод соборного подвига всей Ветхозаветной Церкви — получил у греков название Септуагинта, или текст Семидесяти толковников, и для православных христиан сделался самым авторитетным изложением Священного Писания Ветхого Завета, как по составу книг (канону), так и по тексту. Этот перевод сохранил для будущих христиан Священное Писание во всей его чистоте, потому что был сделан в тот период, когда, по выражению святителя Филарета Московского, «еврейский народ еще не перестал быть народом Божиим и когда евреи еще не имели побудительных причин превращать истинный смысл священных книг неправильным переводом». Побудительные причины к искаженным переводам появились после того, как иудеи не признали Иисуса Христа Сыном Божиим. Это о них сказал Господь наш Иисус Христос: «слово Мое не вмещается в вас. Я говорю то, что видел у Отца Моего, а вы делаете то, что видели у отца вашего» (Ин. 8, 37–38). «Ваш отец дьявол», — сказал Господь. А дьявол, «когда говорит ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (Ин. 8, 44).

Так что «библейское дело» в том сомнительном и вредоносном значении, которое оно приобретает, когда им занимаются люди, «имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся» (2 Тим. 3, 5), началось задолго до протестантов и не в христианской среде, а в антихристианской: Слово Божие иудеи перестали вмещать. Фарисеи и книжники распяли Мессию, Сына Божия, и были вынуждены в свое оправдание лживо истолковывать смысл пророчеств о Христе — начали «говорить свое», ложно толковать Ветхий Завет. Из этих толкований раввины составили Талмуд, затем толкования на Талмуд и т.д. и постепенно подменили Талмудом Пятикнижие.

На рубеже I и II веков по Р.Х. собрание иудейских раввинов в г. Ямнии в Палестине установило список канонических, то есть действительно, по их мнению, священных, книг, а не вошедшие в него объявило неканоническими. Так появилось расхождение между каноном еврейским и Септуагинтой, которая включала книги, признанные священными самими евреями задолго до Р.Х., и книги, появившиеся позднее перевода Семидесяти на арамейском и греческом языках (Книга Премудрости Иисуса сына Сирахова, 2 и 3 Книги Маккавейские). Следует знать, что библейские общества предпочитают прежде всего еврейский канон, а не канон Семидесяти толковников. Но в Новом Завете Христос Спаситель и апостолы приводят, хотя и без ссылок, слова и образы из отвергнутых иудеями и протестантами книг (из Книги Товита, Иисуса сына Сирахова, Премудрости Соломоновой, Книги пророка Варуха). «Вторая глава Книги Премудрости Соломоновой так пророчески ясно говорит о страданиях Христовых, — пишет в своей статье «О Святой Библии» епископ Нафанаил, — что можно заподозрить, что это обстоятельство и явилось причиной, почему раввины в Ямнии отвергли эту книгу».

Раввины утвердили канон Ветхого Завета, а их последователи, протестанты, впоследствии решили «исправить» и канон новозаветный. Они подвергли сомнению в Новом Завете не устраивающую их книгу — Послание апостола Павла к евреям. Но это случилось гораздо позднее, а тогда, в первые века христианства, раввины начали делать новые переводы Ветхого Завета, чтобы противопоставить их Септуагинте. Об этих переводах сохранились суждения христианских богословов того времени. В сочинении святого Иринея Лионского «Против ересей», где он говорит о переводе Семидесяти, читаем: «Если этот перевод Писания был совершен до сошествия нашего Господа на землю и до появления христианства, то бесстыдными и дерзкими оказываются те, которые теперь хотят иначе переводить, когда мы обличаем их на основании этих самых Писаний и доводим их до веры в явление Сына Божия». Святой Иустин Философ обличал иудеев за нечестное отношение к Священному Писанию и писал в книге «Беседа с Трифоном Иудеем»: «Я не согласен с вашими учителями, которые не признают, что те 70 старцев во времена Птолемея правильно сделали перевод, и теперь сами стараются перевести. И я хочу, чтобы вы знали, что они из перевода, сделанного старцами при Птолемее, совершенно исключили многие места Писаний, ясно свидетельствующие о том, что было предсказано о Божестве, человечестве и крестной смерти этого Распятого».

Но эти места, вне зависимости от субъективных толкований и переводов, существовали объективно. Правда, в течение столетий в результате многократных переписываний текста в него неизбежно вкрадывались ошибки, затемняющие или искажающие смысл. В те времена христиане практически не пользовались еврейским текстом Ветхого Завета. На Востоке почитали древние переводы Священного Писания на греческий (Септуагинту) и на арамейский (Пешитту), а на Западе — Библию на латинском языке, Вульгату, — перевод, сделанный в III веке блаженным Иеронимом. Так что еврейский текст оставался только в ведении синагоги.

Хотя иудеи отвергли Христа, они по-прежнему считали себя единственными хранителями Божественного Откровения и были озабочены происходящей порчей текста. Поэтому в IV–V веках иудейские книжники, называемые масоретами, то есть хранителями традиции, изъяли из всех синагог во всем мире все списки священных книг и заменили их собственными, заново переписанными. В древних списках слова были записаны одними согласными. Масореты переписали текст с внесением гласных, но к этому добавились и преднамеренные искажения. К таковым относятся те, которые связаны с пророчествами о Христе. Например, в 14-м стихе 7-й главы пророчества Исаии: «се Дева во чреве приимет и родит сына» — масореты вместо слова «Ветула» (Дева) поставили слово «альма» (молодая женщина), зная, что это место наиболее излюблено христианами. Или в псалме 21-м, стихе 17-м слова древнего перевода Семидесяти толковников: «Ископаша (пронзили) руце Мои и нозе Мои» в масоретском списке читаются: «как лев руце мои и нозе мои». По поводу этого расхождения святитель Филарет Московский писал: «Самой принужденностью состава слов и смысла [чтение это] обнаруживает повреждение текста, в котором не без причины можно подозревать неблагонамеренную руку еврея, искавшего средства уклоняться от силы пророческого свидетельства о распятии Господа».

Старые списки, изъятые из синагог, масореты уничтожили и по всему миру разослали свои, в которых были подсчитаны буквы с тем, чтобы сделать текст неподвижным. В течение последующих веков ни один список не мог быть дан в синагогу под страхом проклятия без того, чтобы двенадцать книжников не сверили его по букве с масоретским текстом. Но неизменность, неподвижность текста, которую раввины возводят в особое достоинство, отнюдь не свидетельствует о его неповрежденности. Вольные или невольные ошибки были, так сказать, законсервированы по состоянию на IV–V века по Р. Х. С того времени христиане стали недоверчиво относиться не только к новым переводам Священного Писания, но и к еврейскому оригиналу, в роли которого выступает масоретский вариант Священного Писания, ко всему прочему утративший ряд книг Ветхого Завета.

Священное Писание, которое христиане, следуя словам апостола Павла, считают «богодухновенным и полезным для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности» (2 Тим. 3, 16), в котором Церковь находит подтверждение своих догматов, требует особого внимания. Православному человеку не должно быть безразлично, из чьих рук он получил Библию, кто перевел ее, кто толковал и даже кто распространял. Библейские общества признают иудейский канон, иудейский синагогальный масоретский текст, пользуются для составления примечаний толкованиями средневековых и современных талмудистов и поручают делать переводы не православным пастырям и учителям, а еретикам — католикам и протестантам всех толков и просто знатокам еврейского языка.

Вселенская Церковь никогда не препятствовала переводам Священного Писания на языки тех народов, которые обратились ко Христу, услышав сначала Слово Божие из уст апостолов и равноапостольных святых мужей. Так, святые равноапостольные Кирилл и Мефодий перевели на славянский язык Священное Писание для чехов и моравов, которые уже были православным народом. Перевод святыми Кириллом и Мефодием был сделан с Септуагинты и от нее получил то догматическое достоинство, которым до сих пор обладает церковнославянская Библия, используемая при богослужении в православных храмах славянских народов.

Хотя Православная Церковь никогда не объявляла ни Септуагинту, ни церковнославянский перевод ее непогрешимыми, уточняла текст в тех местах, где смысл его был темным, невразумительным, но при этом считала и считает, что Божественное Откровение именно в них лучше всего сохраняется и пребывает неискаженным. В силу ряда исторических обстоятельств для славян, находящихся, как сербы, в окружении враждебных Православию народов или, как русские, подвергшиеся более чем двухвековой антиправославной агрессии, церковнославянский текст Священного Писания, сверх своего догматического достоинства, приобрел огромное значение в противостоянии антиправославным и безбожным влияниям. Предложение о переводе Библии на русский язык в начале XIX века поступило из Британского БО, а затем было поддержано Российским БО 1812–1826 годов. Тогда же русское священноначалие разделилось на сторонников перевода и противников его. Среди первых наиболее известным был святитель Филарет Московский, который в 1858–1866 годах настоял на переводе Библии на русский язык. Он полагал, что перевод сей послужит возврату в лоно Церкви той части русского общества, которая охладела к Церкви и, не посещая богослужений, перестала понимать церковнославянский язык. (В 1876 году этот перевод был издан по благословению Святейшего Синода, но не принес ожидаемых результатов: покинувшие церковную ограду, даже получив Библию на русском языке, продолжали находиться вне Церкви и увлекали за собою все больше православных людей.) Противниками же перевода Библии на русский язык были святитель Феофан Затворник, киевский митрополит Филарет (Амфитеатров) и др.

Так, святитель Феофан в одном из писем в 1875 г. писал: «Извольте ратовать в защиту Библии по переводу семидесяти против Библии Масаретской. Совсем все обмасаретились и опротестантились… Помилуй нас, Господи! Гибнет Православие. У вас там штундисты, с севера неметчина давит… Того и гляди, что вера испарится… Да, чай, уже и начала».

Но и сторонник перевода Библии на русский язык Святитель Филарет писал о протестантах: «держась исключительно текста еврейского и не признавая руководства в писаниях святых отцов, предают ветхозаветный текст Библии необузданному своеволию критики, отчего поврежденные места еврейского текста легко принимаются за подлинные, иные перетолковываются, особенно пророчественный смысл затмевается… и неологии к рационализму пролагается широкий путь».

А теперь вспомним, к чему привела европейские народы Реформация XIV–XVII веков.

2. Библейское дело и Реформация

Религиозная жизнь когда-то христианской Европы в настоящее время стала пародией на жизнь христианскую. Благодаря усилиям библейских обществ Библия переведена на все языки мира, но ни китайцы, ни персы, ни неведомые миру самогиты, к сожалению, евангельскую веру не приняли. Наоборот, миллионы бывших христиан были вовлечены в различные секты, движения, «церкви», зачастую прямо сатанинского характера. В чем дело? Положим, рядовые исполнители, охваченные религиозным возбуждением и соблазнившиеся филантропическими идеалами, не думали и не думают о том, что Священное Писание — «меч обоюдоострый»: при неумелом пользовании им можно и себя повредить. Но их руководители уж, наверное, сознательно выбрали столь коварное оружие массового поражения.

Европейская Реформация, которую принято называть религиозным движением, по существу была антицерковной, а по разрушительным и кровопролитным результатам — антихристианской. Среди причин ее возникновения и всего многообразия последствий отметим те, которые связаны с нашей темой и свидетельствуют о постоянной брани, которую ведет дьявол с Богом как в душе каждого отдельного человека, так и в человечестве в целом. В первую очередь мы обратим внимание на то, что Европа находилась под духовным окормлением папства, отпавшего от Вселенской Православной Церкви. Отпадение это сопровождалось нововведениями и ересями, что с неотвратимостью привело к богоотступничеству и возрождению язычества. Слово «возрождение» пишут обычно с прописной буквы и без ожидаемого грамматическими правилами дополнения: «возрождение» чего? Не углубляясь в подробные доказательства, скажем только, что после победы христианства над язычеством и искоренением ересей, корни которых всегда уходят или в иудаизм, или в греческую философию, всякое «возрождение» может быть (и является таковым на самом деле) только очередным антихристианским движением. Почти одновременно с «возрождением» появились гуманисты, которые в это самоназвание внесли квинтэссенцию своей идеологии. На место христианского идеала обожения человека они поставили кумир — человекобожие и вместо богоугодных дел призвали творить дела человеколюбивые. Так тварь стала выше Творца и филантропия заменила милосердие.

Гуманисты любили не только человека, но и филологию, то есть науку о слове. А потому большое внимание уделяли Слову Божьему, Священному Писанию. Та побудительная причина к его искажению, о которой говорил святитель Филарет, с течением времени не утратила своей актуальности. Поэтому, когда гуманисты стали обличать латинство, используя тексты Священного Писания, они обратились к знатокам Ветхого Завета, благо эти знатоки были поблизости. Очень скоро в гуманистической среде возникло мистико-библейское направление, увлечение гебраистикой, каббалой и Талмудом. Так что сращивание иудаизма с гуманизмом произошло на самой ранней стадии Реформации, когда она еще и названия не получила.

Названия не было, но реформаторы уже появились. В XIV веке католический священник Дж. Виклеф стал призывать к независимости Англии от Рима, обличать недостатки духовенства и монашества и, конечно, первым делом перевел Библию на английский язык. Под воздействием его проповедей началось восстание Уота Тайлера, во время которого был убит архиепископ Кентерберийский. Позднее англичане разгромили аббатства, а их развалины предусмотрительно сохранили, чтобы память об истреблении монашества не умирала в поколениях.

Идеи Виклефа были осуждены Римом, но очень скоро они проникли на континент и возбудили на реформаторство еще одного католического священника, Яна Гуса, который был к тому же ректором Пражского университета, то есть окормлял юношество. Ян Гус (1369–1415) написал трактат «О церкви», всецело составленный на основании взглядов Виклефа. В 1415 году Гус был осужден как виклефит и еретик. Его последователи, одушевленные национальным чувством, которое связывалось с переводом Библии на народный язык, начали восстание. Гуситские войны длились 11 лет. В среде гуситов очень скоро начались разногласия — и, что характерно, опять же в связи с Библией. Наиболее радикальные считали, что необходимо безусловно следовать Священному Писанию и отменить все, что не находило прямого подтверждения в его тексте, то есть Священное Предание. По названию укрепленного лагеря Табор, из которого гуситы делали набеги на соседние области, радикальные гуситы получили название «табориты», а затем их стали называть «моравские братья». Они отвергали догмат о пресуществлении Святых Даров, учение о предстательстве святых, требовали устранения святых икон, мощей, отмены поста как средства покаяния, наконец, считали, что епископов должны избирать священники. Тогда же впервые появилось требование религиозной терпимости и свободы.

Столетие спустя после смерти Яна Гуса сын рудокопа и августинский монах Мартин Лютер, следуя своим религиозным наклонностям к мистицизму, был вовлечен в некое мистико-библейское общество при Виттенбергском университете. Тут он близко сошелся со знаменитым гуманистом Филиппом Шварцердом, который трудился на ниве просвещения под грецизированной фамилией Меланхтон (черная земля). Под этим псевдонимом он и вошел в историю европейской Реформации, став одним из главных ее деятелей. Конечно, мы больше знаем сына рудокопа, но именно Меланхтон написал основные символические книги протестантов («Аугсбургское исповедание», «Апология»), он же помогал Лютеру в переводе книг Ветхого Завета. И помогал вполне профессионально, потому что был племянником еще одного гуманиста — Рейхлина, известного гебраиста, едва не пострадавшего за свое пристрастие к Талмуду и каббале. Библию перевели на немецкий язык в 1521 году.

А в 1534-м случилось одно малоизвестное событие. В г. Кельне состоялся (неизвестно, первый или очередной) Конвент вольных каменщиков, или франк-масонов. Но только в начале XIX века европейцы впервые узнали как о Конвенте, так и о его участниках. Была опубликована «Кельнская хартия», подписанная девятнадцатью лицами. Среди них наиболее известными историческими фигурами были: инициатор Реформации в Германии архиепископ Кельнский Гарманус; глава французских гугенотов адмирал де Колиньи и уже знакомый нам сподвижник Лютера Меланхтон. Опубликование этой хартии сопровождалось вполне естественным скандалом, так как уже тогда многие протестантские организации подозревались в связях с масонством. Когда эти подозрения получили документальное подтверждение, то сверх ожидания оказалось, что речь идет не просто о связях, но о том, что сама Реформация явилась делом рук масонов[2].

Если исходить из простого смысла слов, то совершенно непонятно, почему «вольные каменщики», строители готических соборов, вдруг озаботились реформацией Церкви и как среди них оказались архиепископ, адмирал и виттенбергский профессор. Но, приступая к теме масонства, следует отказаться от привычки видеть прямой смысл в названиях, программных установках и лозунгах. Мы пока оставим в стороне эту тему, заметив только, что если Реформация была делом рук масонов, то и за результаты ее они несут какую-то долю ответственности. А результаты были поистине устрашающими.

Почти два века длились междоусобные и межнациональные войны; в Англии реформаторы устроили кровавую революцию и отрубили голову королю Карлу I. С невероятной скоростью происходило дробление когда-то единого христианского населения на толки и секты. Часть наиболее непримиримых религиозных диссидентов эмигрировала в Северную Америку, где послужила основанием для нарождающейся американской нации. Оставшиеся в Европе нравственно «совершенствовались» и «просвещались» с помощью магии, алхимии и каббалы в масонских ложах. На почве бессмертного гуманизма процвело так называемое «просвещение», которое тоже к прямому смыслу этого слова отношения не имело. Оно охватило сначала Францию, затем перекинулось в другие страны. Вскоре Реформация отозвалась далеким от своего начала эхом — скорее громом — кровавой Французской революцией. За ней последовала череда не столь «великих», но не менее гнусных деяний.

С помощью Божией и под охраной Православной Церкви Россия избежала «возрождения», гуманизма и Реформации, хотя, конечно, и к нам доходило их влияние. Однако до начала XVIII столетия, когда Петр I начал свои реформы, это влияние получало должный отпор.

Это было время, когда протестанты Европы и Америки, продолжая дробиться на секты, одновременно решили объединиться, и основанием этого объединения стала Библия. Можно сказать, начался новый виток Реформации. На повестку дня стал вопрос о создании «всеобщей религии». Программа, судя по всему, опять разрабатывалась в масонских ложах, потому что в Книге Устава Английских лож XVIII века мы читаем: «Мы, каменщики, исповедуем только всеобщую религию, единственно ту религию, в которой все люди согласны, предоставляя им иметь свои особые религиозные мнения». Был провозглашен принцип «всечеловечности» масонского союза, объединяющего людей на некоем нравственном минимуме — мифических Ноевых законах.

Масонские ложи были тайными и далеко не во всех странах и не во всякое время признавались правительствами. Поэтому, для большего удобства пропаганды своих идей и влияния на общество, масоны стали создавать явные общества, союзы и братства под самыми невинными названиями типа: «Дружеское общество», «Общество любителей российской словесности», любителей словесных наук и художеств, друзей природы, любителей садоводства и т.п. Многие из них сохраняли эпитет «вольное», который, видимо, напоминал о «вольных каменщиках». Такие историко-литературные общества создавались в России, где религиозные антихристианские общества легально существовать не могли.

Совсем по-другому дело обстояло в тех странах, где процветала свобода исповеданий и религиозная терпимость. Взяв на вооружение идею о соединении христиан всех исповеданий, протестанты разных толков стали объединяться в различные филантропические общества: «Общество религиозных трактатов», «Общество распространения христианской веры среди бедных», просто «Миссионерское общество». Не забыто было и «школьное дело», неразрывно связанное с «библейским». Квакер Дж. Ланкастер изобрел новую педагогическую систему «взаимного обучения». Образовалось «Ланкастерское общество», и сеть «ланкастерских школ» с фантастической быстротой покрыла весь цивилизованный мир. Наконец, в 1804 году было учреждено Британское и Иностранное библейское общество, и в 1812 году оно было импортировано в Россию.

3. Библейское общество в России

Каким же образом протестантские общества смогли распространиться в православной стране? Почему дело распространения Слова Божия могло быть изъято из ведения Святейшего Синода и передано в руки людей с сомнительной репутацией? Как могло случиться, что православные священнослужители и иерархи заседали в комитете общества вместе с католическим духовенством, лютеранскими пасторами, униатами, методистами и квакерами?

Известно, что с конца XVII века в России число иноземцев католического и протестантского вероисповедания непрерывно увеличивалось. При императрице Екатерине II началась щедрая раздача плодородных земель в Новороссии выходцам с ее родины. Император Александр I продолжал политику своей бабки, и в 1804 году, когда в Лондоне было учреждено Библейское общество, в южные губернии России прибыли десятки тысяч новых колонистов. Так возникли протестантские анклавы — менонитские, баптистские, лютеранские колонии в Поволжье, на Кавказе и по всему югу России.

Главноуправляющим особого ведомства по управлению иностранными исповеданиями был назначен князь А.Н. Голицын. Он же был обер-прокурором Святейшего Синода. А так как он «относился одинаково к Православной Церкви, как и к неправославным “церквам” и исповеданиям», то вскоре это ведомство было переведено в ранг министерства духовных дел и народного просвещения. В какой-то момент казалось, что мечта Петра I об уравнении Православной Церкви с другими исповеданиями под властью светской коллегии близка к осуществлению, но в Святейшем Синоде нашлись силы, воспрепятствовавшие этому.

Между тем протестантские колонии множились и процветали. Их насельники послужили той почвой, на которую пали первые семена библейской пропаганды. Британское общество желало утвердиться в России и осуществить в ней Реформацию. Вот выдержка из речи методиста мистера Ватсона, говоренной им на годичном собрании Британского общества в Франкмасонской зале (опубликована в Отчете общества за 1817 год): «Только обращение во всем народе Библии может восстановить греческую церковь и исторгнуть ея из состояния упадка, в котором она ныне находится… Распространение Св. Писания дало нам, англичанам, достославное преобразование… в Европе это преобразование (Реформация. — М.К.) стоило великих раздоров и бедствий, — в России, напротив, можно ожидать, что столь великое и нужное изменение совершится без малейшего потрясения. Предполагаемая в сей империи Реформация уподобится восходящему солнцу…»

Однако реформаторы с берегов Темзы приступили к делу с должной осмотрительностью, потому что сначала опасались встретить отпор со стороны «греческой церкви». Было решено послать в Россию агентов — пасторов Пинкертона и Патерсона. Они начали с открытия отделений Британского общества на окраинах империи (в 1805 году — на Кавказе, в 1812 году — в Финляндии), по делам которых имели сношения с князем Голицыным. Они нашли сочувствие с его стороны к намерениям английского библейского общества и покровительство. Речь, правда, сначала шла только о протестантах Российской империи.

Вскоре Пинкертон и Патерсон перенесли свою деятельность в столицы и составили проект устава, а князь Голицын представил его на усмотрение Государя. В декабре 1812 года дело увенчалось успехом: по указу императора Александра I в Санкт-Петербурге было учреждено библейское общество как отделение Британского и Иностранного библейского общества с целью переводить Библию на иностранные языки, издавать и распространять ее только среди населяющих Россию иноверцев. Президентом общества был избран князь А.Н. Голицын, член Госсовета, обер-прокурор Святейшего Синода, министр духовных дел и народного просвещения, масон; вице-президентами были: граф В.П. Кочубей, член Госсовета, министр внутренних дел, масон; Р.А. Кошелев, член Госсовета, обер-гофмейстер, масон; З.Я. Карнеев, член Госсовета, сенатор, масон; М.М. Сперанский, статс-секретарь, масон. Голицын, Кочубей и Сперанский в свое время были членами того «дружеского кружка», под влиянием которого находился император Александр I в первые годы своего царствования после убийства своего отца Павла I.

В комитет РБО вошло немало других влиятельных сановников и общественных деятелей, которые одновременно были членами масонских лож: граф К.А. Ливен, барон Б.И. Фитингоф, К.И. Габлиц, Н.И. Фус, издатель «Сионского вестника» А.Ф. Лабзин. Административная власть и масонские связи способствовали успеху кампании по организации отделений РБО по всей России, и за 14 лет их сеть покрыла все пространство империи, от берегов Балтики до Охотского моря.

Это было общество светское, внецерковное, но в нем принимали участие и представители духовенства разных конфессий: православные митрополиты, католические аббаты, униаты, баптисты-евангелисты, лютеранские пасторы. Членами общества, в частности, были православные митрополиты Михаил (Десницкий) и Серафим (Глаголевский). Оба они впоследствии многое сделали для пресечения деятельности РБО, но их присутствие в собраниях комитета РБО в глазах публики придавало нравственный авторитет этому неправославному предприятию. И многие из русского духовенства становились членами библейских обществ в столицах и в провинции, способствовали распространению издаваемой обществом литературы в духовных учебных заведениях. С самого начала в библейском обществе активное участие принимал тогда еще молодой архимандрит Филарет (Дроздов), ректор Санкт-Петербургской Духовной академии, впоследствии Московский митрополит святитель Филарет.

Практической работой (устройством типографии, организацией переводов, распространением) руководили инициаторы создания РБО, агенты Британского библейского общества пасторы Пинкертон, Патерсон и Гендерсон, которые служили связующим звеном между РБО и Лондоном. Британское общество, во главе которого стоял масон лорд Теймут, ежегодно присылало в Санкт-Петербург значительные денежные пособия, давало рекомендации, побуждало своих российских «братьев» на публикацию неправославной протестантской, мистической и масонской литературы, на повсеместное открытие ланкастерских школ.

Итак, члены новоучрежденного общества заверяли, что будут переводить и издавать Библию только для иноверцев и только на иностранных языках, так как издание книг Священного Писания на славянском языке принадлежало исключительно ведомству Святейшего Синода. Но в 1814 году это общество было переименовано в Российское библейское общество, по-видимому, сверх чаяния некоторых его членов. Встал вопрос о переводе Библии на русский язык. Взявшись за перевод на русский язык, издание и распространение сначала Нового Завета и Псалтири, затем и Ветхого Завета, этот российский филиал Британского библейского общества фактически отстранил Святейший Синод от такого важного дела, каким всегда было и остается все, что связано со Священным Писанием.

С момента основания РБО раздавались голоса его противников, но они не были услышаны. Авторитет РБО утверждался влиянием князя Голицына и других сановных членов комитета, попечением о нем самого императора. И здесь самое время сказать хотя бы немного о том, какую роль в насаждении мистических сект и библейских обществ сыграл Александр I.

Религиозным настроениям императора Александра I посвящает немало страниц в своих статьях, объединенных названием «Религиозные движения при Александре I», А.Н. Пыпин. Так, в очерке о г-же Крюднер, мистически настроенной даме, имевшей в определенный период влияние на императора, Пыпин пишет: «Впервые Библию он прочитал в 1812 году… его религиозные стремления не удовлетворялись обычными церковными формами (имеется в виду Православная Церковь. — М.К.), и это довольно понятно… содержание его понятий было чуждо этим формам, оно исполнено было гуманистическими идеалами, в которые церковность входила очень мало или не входила вовсе; в нем было, вероятно, известное скептическое отношение к формальной религии… Поэтому он и был так склонен к внушениям пиетистов и мистиков. С этого времени его занимает и мысль о наилучшей церковной форме в современном христианстве… Он, конечно, признавал ту “внутреннюю церковь”, которую в то время проповедовали его приближенные пиетисты; противоречие ее с “внешней” церковью (то есть с Православной. — М.К.), на которое указывала библейско-мистическая школа, было заметно ему самому».

Можно было бы эти рассуждения посчитать вымыслами Пыпина, но они подтверждаются исторически достоверными фактами. Среди тех мистиков, к внушениям которых склонялся император, был, например, известный деятель библейско-мистической школы Юнг-Штиллинг, автор работы «Победная повесть веры христианской, или Толкование апокалипсиса». Как член библейского общества, он надеялся, что «светом Божественной книги» предстоит разогнать «тьму нелепостей и суеверий, называемых Греко-Кафолическим Восточным исповеданием», а как мистик утверждал, что «светильник греческой веры сдвинут с места за крайнее повреждение», и мечтал о том, что «все христиане из меннонитов, методистов, квакеров и прочих соберутся в один союз, в одно общество, в церковь филадельфийскую», то есть братолюбскую. С этим «братолюбцем» православный император не раз беседовал в Бадене, а в Силезии восхищался религиозностью «моравских братьев». В Лондоне он подружился с квакерами, которых Пыпин считает «одним из самых любопытных произведений религиозного сектаторства» и которые на самом деле были одной из самых диких сект («квакеры» в переводе означает «дрыгуны»). Император Александр тоже был «любопытен» и сблизился с квакерами настолько, что пригласил их в Россию. Они, конечно, не замедлили явиться: миссионер Грелье и филантроп Аллен. Император еще в Лондоне принял участие в квакерском молении, испытал впервые сладость молчаливого религиозного сосредоточения и выслушал трех «друзей» (самоназвание квакеров), которые рассказали, что им было внушено духом. Впечатление было настолько сильное, что по прибытии квакеров в Петербург император вновь принял участие в их молении, как бы предваряя экуменические моления ХХ века. Но Александр I не только молился с квакерами в ожидании осенения Святого Духа, но и беседовал подолгу с ними. Квакеры осуждали войну, призывали к полной свободе в предметах религии и навели его на мысль о Священном союзе. Через год в Париже проект этого союза император обсуждал с ученицей Юнга-Штиллинга и поклонницей «моравских братьев» г-жой Крюднер, брат которой, барон Фитингоф, был вице-президентом РБО.

Говоря о Священном союзе, в котором приняли участие трое монархов: австрийский — католик, прусский — лютеранин и русский — православный, — известный богослов отец Георгий Флоровский в своей статье 1954 года «Экуменизм в XIX столетии» замечает: «Странный экуменизм смешался здесь с сомнительной и довольно-таки фантастической политической идеей, согласно которой все народы представляли из себя единый христианский народ, объединенный высшей властью Христа».

Протесты против деятельности РБО зазвучали сильнее в начале 1820‑х годов, когда выяснилось, что под прикрытием благочестивых заверений о распространении Библии с целью обращения в христианство иноверцев и улучшения нравственности народа РБО наводнило Россию брошюрами и книгами антицерковного содержания, а в результате «чтения Библии» усилилось религиозное возбуждение, тяга к мистицизму, сектантству не только в высшем обществе, но и в простом народе. Во многих губерниях появились «библейские секты», духоборцы и духовидцы.

В Санкт-Петербурге начала сектантскую деятельность Е.Ф. Татаринова, урожденная Буксгевен. В 1817 году она перешла из лютеранства в Православие, затем сблизилась с хлыстами и основала секту «духовный союз», членами которой стали многие деятели РБО: его президент князь А.Н. Голицын; вице-президент Р.А. Кошелев; член Библейского и Ланкастерского обществ священник А.Малов; секретари РБО А.Ф. Лабзин и В.Попов (последний чуть не уморил побоями и домашней тюрьмой своих дочерей за отказ участвовать в татариновской секте). Император Александр I благосклонно относился к этому «духовному союзу», и поэтому собрания секты проходили в самом центре Петербурга, в Михайловском замке.

Вот как описывает эти собрания современник: «Верховная жрица, некая госпожа Татаринова, посреди залы садилась в кресла… подавала знак, а потом все громче и быстрее… В изнеможении, в исступлении тем и другим начинало что-то чудиться. Тогда из среды их выступали вдохновенные и начинали импровизировать нечто, ни на что не похожее… Эти оргии были похожи на пляски шаманов и радения хлыстов». После этого начиналась трапеза, которую разделял вместе с другими членами «духовного союза» министр духовных дел и народного просвещения князь А.Н. Голицын.

В 1821 году в Синод поступило доношение о «библейской секте» донского есаула Котельникова, который, начитавшись Библии, объявил себя Иоанном Предтечей, а библейское общество и Александра I — апокалиптическими ангелами. Голоса противников РБО стали звучать громче. Современники увидели тесную связь между библейскими обществами, духовным развращением народа и революционным брожением. В письмах к Государю они выражали свои опасения, призывали его к закрытию РБО. Масонские ложи были запрещены указом 1822 года, но РБО продолжало свою деятельность. Секретарь общества, упомянутый выше В.Попов, перевел на русский язык книгу одного из директоров РБО пастора Госнера «Дух жизни и учения Иисуса Христа». Она содержала хулы на Православную Церковь и неправославные толкования на Евангелие, как, впрочем, и вся остальная мистическая и масонская литература, выходившая под эгидой РБО. В некоторых переводах Священного Писания на другие языки были замечены догматические искажения.

Протесты, увещания и прошения православных митрополитов Михаила и Серафима, архимандрита Фотия и поборника чистоты русского языка адмирала А.С. Шишкова привели к уходу князя А.Н. Голицына с постов министра духовных дел и президента РБО. Но РБО продолжало существовать при жизни Александра I. Оно было закрыто указом императора Николая I в апреле 1826 года.

За четырнадцать лет своего существования под бессменным руководством пастора Патерсона и князя Голицына и при финансовой поддержке из Лондона «истинные христиане» перевели и издали Библию на 63 языках (среди прочих и на монголо-бурятском, турецком, персидском, калмыцком, маньчжурском и даже, полагая, что Священного Писания лишены родственные нам славяне, на болгарском и сербском). Было открыто более 300 отделений по всем городам России. Следуя во всем примеру своих британских коллег, стали открывать «детские библейские общества» (первое открылось в Ришельевском лицее).

Время между преобразованиями Александра I, закончившееся восстанием декабристов, и эпохой реформ Александра II было неблагоприятным для тайных и явных обществ, но они тем не менее не прекращали своего существования, хотя и рядились в «овечьи одежды». Масонские ложи стали тайными, на место сосланных декабристов явились петрашевцы, нечаевцы и народные демократы, а вместо Российского БО стало действовать «Евангелическое БО», в комитет которого вошли многие из бывших членов запрещенного РБО.

С началом реформ Александра II «общественная жизнь» возбудилась снова, и на волне этого возбуждения РБО возродилось под новым названием: «Общество для распространения Св. Писания в России». Оно открыло свою деятельность 8 апреля 1863 года под председательством Н.А. Астафьева и состояло из тесного кружка частных лиц, которые взяли на себя миссию распространять Священное Писание, издаваемое по благословению Святейшего Синода, с помощью книгонош. С 1880 года это общество стало пользоваться ежегодной денежной (и притом весьма щедрой) субсидией от Американского БО. Второе РБО под новым названием благополучно пережило царствование императора Александра III и в ХХ век вступило под председательством «почтенного Э.К. Пистолькорса».

История первого РБО 1812–1826 гг. наиболее полно изложена в сочинении масона середины XIX века А.Н. Пыпина (изд. 1868 г.). Много дополнительных сведений по этому вопросу мы находим в книге И.А. Чистовича «История перевода Библии на русский язык» (изд. 1899 г.). Он приводит полный текст записки, составленной в 1824 году министром народного просвещения адмиралом А.С. Шишковым, под названием: «Краткое историческое обозрение цели, хода и последствий учреждения библейских обществ в России».

Нельзя не сказать о том, что хотя Пыпин и Чистович приводят те же факты, что и Шишков, но толкуют все обстоятельства с прямо противоположной точки зрения. А.С. Шишков стоит на позициях строго православных и национальных, поэтому видит в деятельности РБО крайний вред для Православного своего Отечества. Наоборот, известные деятели реформ шестидесятых годов XIX века («шестидесятники») придерживаются взглядов либеральных и «прогрессивных». Поэтому Пыпин с одобрением относится к самой идее библейских обществ и, не скрывая скандального характера причин закрытия РБО и вредных последствий его деятельности, относится к этому снисходительно. Он резко осуждает противников РБО и в самых восторженных выражениях говорит о самоотверженности, религиозном энтузиазме и человеколюбии членов Британского общества. Таким образом, одни и те же факты, как это часто бывает в истории, получили два прямо противоположных подхода к оценке их. Так, например, Пыпин подробно останавливается на персональных характеристиках руководителей РБО во главе с его президентом, князем А.Н. Голицыным, не скрывает, что все они были масоны, а многие из них были участниками изуверской секты Татариновой, что все они были поклонниками идеи «всеобщей религии». После этого он подытоживает: «Понятно, что подобный состав комитета ручался за полную благонамеренность общества. Бессмысленно думать, чтобы на глазах этих сановников и иерархов могли совершаться какие-нибудь систематические вредные умыслы».

«Бессмысленно» думал об этом предмете, например, один из упомянутых Пыпиным иерархов, митрополит Серафим, который стал президентом РБО после ухода А.Н. Голицына. В своем письме императору Александру I в 1824 году он пишет, что деятели РБО «то же суть, что масоны, иллюминаты, якобинцы и карбонарии, но опаснее их тем, что под именем религии и именем Божиим злоумышляют истребить Божественную религию нашу, а чрез то произвесть революцию, дабы воспользоваться выгодами ее». А.С. Шишков считал, что неизбежным следствием этого «дерзновенного покушения на веру и царей, прикрытого самою благовидною личиною любви к ближним и усердием к распространению слова Божия», явится «ужасная пропасть, готовая пожрать алтари Господни и чертоги владык земных».

Исторический опыт показал, что либерал и любитель религиозного возбуждения А.Н. Пыпин был не прав, а те, кого он обвинял в обскурантизме, фанатизме и узости мысли, оказались правы. Первая попытка «произвесть революцию» была сделана декабристами, большая часть которых были масонами и активными деятелями провинциальных филиалов РБО. Они же были почитателями «ланкастеровой методы обучения» и насаждали ее сначала в войсках, а потом в ссылке, в Сибири (декабрист Якушкин). Через сто лет после занимающих нас событий, в 1917 году, «ужасная пропасть пожрала алтари Господни и чертоги владык земных».

А еще через 70 лет, в процессе проведения очередной реформы, ее инициаторы разрешили восстановить алтари Господни, но одновременно санкционировали новое «дерзновенное покушение на веру», которое прикрывается старыми личинами — любви к ближним и усердием к распространению Слова Божия. Сценарии настолько совпадают, что приходится «бессмысленно думать», что они сочинялись в одних и тех же учреждениях как в начале XIX века, так и в конце ХХ века.

Итак, имея две прямо противоположные оценки событий, отдадим предпочтение той, которая нашла подтверждение в историческом опыте и которая принадлежит современникам этих событий, их участникам и очевидцам. А.С. Шишков пишет: «В Англии, где протестантство породило тысячу чудовищных сект, учреждено в 1804 году первое библейское общество под именем Великобританского и Иностранного; и с этого времени агенты его начали образовывать таковые общества по всему свету. Главное лицо во всех сих предприятиях представляли методисты и масоны (и англиканские священники, лютеране, баптисты, квакеры. — М.К.); самые собрания общества в Лондоне происходили в франкмасонской ложе (Пыпин говорит, что факт этот ничего не доказывает: просто у Британского общества не было своего помещения. — М.К.). Распространяя повсюду Библию и поставляя за правило всем и каждому читать ее без истолкований, примечаний и рассуждений, оно достигло постоянной цели своей — вселять в людей равнодушие ко всякой вообще религии».

Автор записки, будучи человеком православным, именно в открыто провозглашенной цели библейских обществ видит вредоносное орудие. Либерал А.Н. Пыпин, наоборот, видит в ней «одну, простую и великую цель». А.С. Шишков продолжает:

«Вскоре возникли библейские общества в разных частях света. Имея непосредственную связь (по масонским каналам), частые между собою сношения и руководствуясь одним и тем же духом, они представляли какое-то всемирное сословие, вовсе не зависящее от различия наций, вероисповеданий их, правления, обычаев и нравов, какое-то странное и неслыханное явление в политическом отношении».

А.С. Шишков прилагает последнее определение к библейским обществам, то есть к частному ответвлению масонства, каковыми в то время и поныне являются все подобные общества, союзы и фонды, но оно, по сути, определяет более широкое явление, которое называют «государством в государстве», и для нас оно уже не является «неслыханным». Механизм его действия уместно пояснить на всем нам знакомом примере, а именно на деятельности партии в советском государстве. Партия, по сути, тоже была «государством в государстве», но если масонство не было легализовано, то партия действовала открыто. Эта разница не является существенной для изучения самого механизма. Официальными органами власти были советы, но на всех уровнях и во всех учреждениях, творческих союзах и обществах действовали партячейки (аналоги масонских лож), а во главе их стояли члены партии. Ни одно государственное решение или назначение высшего чиновника не могло быть принято или утверждено без соответствующего согласия партийных ячеек разного уровня. Точно так же начиная с середины XVIII века во всех странах Европы (а с начала XIX века и в России) в масонских ложах решались кадровые вопросы: назначения, награды и проч. Наверху все чиновники были масонами, потому что продвижение по служебной лестнице зависело от масонских связей.

Имея жизненный опыт жителей страны Советов и приступая к изучению истории какого-либо учреждения, союза и общества советского периода, мы бы сочли нецелесообразным в каждом отдельном случае (будь то организация или крупный чиновник) устанавливать их партийную принадлежность и разыскивать номер партийного билета. Потому что мы знаем, что все они, независимо от названий, были партийными и управлялись партией, твердо держались ее «линии», какие бы зигзаги она ни делала. Столь же нецелесообразно для историка политических событий, общественных и религиозных движений XIX–ХХ столетий в каждом отдельном случае задаваться вопросом: а были ли они связаны с масонством? Можно предположить, что через 100–200 лет историки советского периода, плохо понимая сущность этого «странного явления» (механизма партийной диктатуры), начнут морочить себе и своим читателям голову, публикуя длинные списки членов партии, как это делают сейчас масоны, публикуя списки членов масонских лож. На самом деле это очередная фальсификация, потому что подобные списки вольно или невольно всегда неполные, поэтому научной ценности не представляют, но зато дают основания думать, что оставшиеся за их рамками деятели масонами не были. Следует заметить также, что несмотря на публикации списков и многочисленных трудов по истории масонства, вышедших из-под пера самих вольных каменщиков, они же утверждают, что масонство — это миф, сказка или что членство в масонских ложах основных действующих лиц в разыгрывавшихся на исторической сцене кровавых драмах ничего не значит и к «благородным» целям масонского союза отношения не имеет.

Некоторые официальные лица РБО нередко утверждают, что «связь с масонством библейского общества — исторический миф», и опровергают его тем, что «масоны вовсе не заинтересованы в распространении христианства» (видимо, давая понять, что библейские общества заинтересованы). Что же касается князя Голицына, то нас часто заверяют в том, что он, во-первых, масоном не был, а во-вторых, был «истинным христианином». Последние слова прямой ложью считать нельзя, потому что каждый может вкладывать в них разное содержание: православный человек знает, что истинным христианином является верный сын Православной Церкви, а, например, член правления Российского библей­ского общества почитает «истинным христианином» человека, соответствующего его «религиозным мнениям». Адмирал А.С. Шишков, защитник Церкви и церковнославянского языка, вызывает лютую ненависть неообновленцев. Чтобы узнать, кого члены РБО почитают «истинными христианами», приведем весьма благожелательную характеристику князя Голицына из книги Чистовича: «Князь Голицын относился одинаково к православной церкви, как и к неправославным церквам и исповеданиям, принял под свое покровительство все секты и религиозные общества, не исключая “людей Божиих” и даже скопцов. Все это было для него явлением одного и того же Духа Христова… Ничто не было более противно ему, как фанатизм, религиозная нетерпимость и мертвое благочестие обряда и внешней формы… Устройство и состав библейского общества вполне соответствовал этому взгляду на христианство. Это было общество Библии, ближайшим образом — Евангелия, в отношении к которому нет ни православного, ни католика, ни протестанта, но существуют только христиане».

Последние слова Чистовича воспринимаются в наше время как некий анахронизм, потому что ныне библейские экуменисты уже проповедуют, что Библия объединяет «не только христиан», но и «другие нехристианские исповедания», под которыми, правда, подразумевается одно — иудаизм. В остальном, думается, эту характеристику деятелей РБО начала XIX века вполне можно применить и к современным. Это отступление в нашем повествовании потребовалось для того, чтобы внести ясность в понимание проблемы в целом, потому что только такое понимание позволяет оценить частное явление, каковым являются библейские общества, а также и для того, чтобы дать представление о приемах, которые применяют «вольные любители библейского дела» в печатных и электронных средствах массовой информации.

Предвидения, основанные на ясном понимании сути явлений, спустя столетия оказываются пророчествами. Таковыми оказались слова А.С. Шишкова:

«Рассеиваемые повсюду в великом множестве Библии и отдельные книги Священного Писания, без толкователей и проповедников, какое могут произвести действие? …правила апостольские, творения святых отцов, деяния святых соборов, предания, установления и обычаи церковные — одним словом, все, что доселе служило оплотом Православию, все сие будет смято, попрано и ниспровержено. Всякий сделается сам себе толкователем Библии и, образовав веру свою по собственным понятиям и страстям, отторгнется от союза с Церковью. Сначала породятся расколы и ереси, а когда они до чрезвычайности размножатся, то место их заступит равнодушие ко всему тому, что восемнадцать веков признавалось священным».

«Но что простираться вдаль? — продолжает известный ревнитель Православия адмирал Шишков. — Библейские общества не заменяют ли уже некоторым образом видимую Церковь? Что значит проповедь слова Божия в их собраниях, молитвенные воззвания, пение песней церковных, всенародное объявление, что они сходятся во имя Святого Духа, как не святотатственные покушения на права, дарованные Церкви ея Божественным Основателем? Трудно ли уразуметь, что смешение в собраниях их всех вероисповеданий христианских есть только образец той всеобщей религии, которую они затевают?»

Действительно, и нам нет нужды простираться вдаль, потому что у нас под боком, в центральных храмах Москвы, служат священники, которые точно так же устраивают собрания по домам с прихожанами, «агапы любви», моления, пение и т.п. и тем самым покушаются «на права, дарованные Церкви ее Божественным Основателем». Трудно ли уразуметь?.. И ведь некоторые из них тоже члены библейского общества.

Поинтересуемся, однако, теми «плодами», которые созрели в те времена и позволили православным людям под «овечьими одеждами» узнать лжепророков.

В самой России уже вовсе не старались прикрывать истинную цель библейских обществ, и в годовом отчете за 1818 год было написано: «Небесный союз веры и любви, учрежденный посредством библейских обществ в великом христианском семействе, открывает прекрасную зарю брачного дня для христиан». Под «прекрасной зарей» надо, видимо, понимать все ту же Реформацию, которая «уподобится восходящему солнцу».

Что же касается Реформации в России, задуманной в Франкмасонской зале, она хотя и не удалась, но попытка ее воплощения в жизнь при участии квакеров, баптистов, «моравских братьев», «друзей», «братьев» и их венценосного «друга и брата» (так называл себя один из трех монархов Священного союза, православный) «стоила великих раздоров и бедствий».

«К 1821–23 годам, — пишет А.С. Шишков, — превратные толкования Священного Писания самозванцами учителями и учительницами, от времени до времени издаваемые, переведены на русский язык и рассеяны в народе. Мистическое учение о каком-то внутреннем христианстве, упраздняющем необходимость видимой Церкви, распространено по всей России. Библейские общества заведены даже между юношеством. Мистики, духовидцы, пророки появились во множестве. Проповедники, по вере своей не принадлежащие ни к какому существующему исповеданию, разглашали повсюду свои толки, пребывая в тесном союзе с библейскими обществами. Крюднерши, Татариновы, Фесслеры, Линдели и прочие явным образом употребляли во зло слово Божие. Отдельные от Церкви общества в народе, под предлогом чтения Библии, сделались известными на Дону, в Саратове, Тамбове и многих других губерниях под названиями духоносцев, молоканов, духовных христиан, духоборцев, скопцов, субботников и проч. Они позволяли себе литургисовать по домам и почитали себя вправе совершать без священников и прочие таинства».

По вполне понятному неведению адмирал ничего не говорит об одновременном, столь же широком и опасном, распространении тайных революционных обществ, участниками которых были и некоторые члены библейских и ланкастерских обществ. Мы видим, что члены одних и тех же масонских лож одновременно стояли во главе государственного управления и армии, были членами Библейских, Ланкастерских, Человеколюбивых и прочих обществ, «радели» и кликушествовали вместе с крюднершами и татариновыми. При этом одни из них «под именем религии и именем Божиим злоумышляли истребить Божественную религию нашу»; другие, прикрываясь словами о конституции, гуманистических идеалах и общечеловеческих ценностях, готовились «произвесть революцию», а кто-то третий «хотел воспользоваться выгодами ея».

Библейское общество закрыли. Восстание декабристов потерпело поражение. Но разрушительные процессы со временем только усиливались, и в течение всего XIX века мы видим, как Церковь борется с застарелыми язвами и новыми эпидемическими вспышками сектантства, а правительство — с революционным брожением, которое очень скоро охватило почти все сословия.

К началу ХХ столетия в России «пробудились» никогда не умирающие масонские ложи, началось очередное общественно-политическое возбуждение, и, как всегда, оно сопровождалось распространением мистицизма и оккультизма. Вольные любители всевозможных преобразований вынудили императора Николая II подписать Манифест о даровании свобод, в числе прочих и «свободы совести». Позднее была избрана Государственная дума. В результате этих реформ разразилась вторая по счету революция 1905 года. С невероятной быстротой распространились партии, движения, общества, союзы, фонды — словом, знакомая по последней реформе картина. Поэтому слова, написанные Вологодским архиепископом Никоном в начале ХХ века, можно без особых изменений отнести к началу XXI: «Церкви грозят и внешние, и внутренние враги. Внешние — это секты и расколы, открыто отпавшие от нее; внутренние — это не порвавшие открыто единения с нею, но уже не единомышленные… И последние, при известных условиях, могут быть опаснее первых… укрепившись в этих разномыслиях, они будут уже и самую Церковь обвинять в неправом понимании своего учения и тем увлекать других, верных чад Церкви. А сии чада Церкви, зная их за православных, без всякого опасения будут прислушиваться к их мудрованиям и отравляться ими».

Наибольшая опасность библейских обществ и подобных организаций состоит не в самом факте их существования, но именно в том, что «чада Церкви признают их деятелей за православных и без всякого опасения отравляются ими», покупая в церковных лавках их печатную продукцию, и, что всего более прискорбно, доверчиво отдавая своих детей в учебные заведения, где те же деятели являются преподавателями и духовниками. Эти псевдоправославные библейско-богословские институты и общедоступные университеты, «высшие христианско-православные школы», колледжи и лицеи требуют особого разговора, но и здесь невозможно не предостеречь об их вреде. Безусловно, подобные предостережения более основательно прозвучали бы с церковных амвонов, со страниц православно-церковных журналов. По крайней мере, в начале ХХ века дело обстояло именно так, и архиепископ Никон призывал: «Пастырям Церкви необходимо зорко стоять на страже святынь Православия, внимательно следя за всеми, даже, по-видимому, благоприятными течениями, зная, что и сатана иногда преобразуется в ангела света, и яд иногда преподносится под видом лекарства».

В заключение следует также сказать о том, что с момента издания русской Библии в 1876 году русские богословы и библеисты осознали необходимость нового, улучшенного перевода Священного Писания не на русский, но на славянский язык, и не с еврейского масоретского текста, а с греческого — Септуагинты. К сожалению, за сто лет эта задача по вполне понятным историческим причинам до сих пор не выполнена. Этим обстоятельством и пользуются обновленцы. Но единственно истинным с православной точки зрения может быть именно такой перевод, и он должен быть сделан не Библейским обществом, а самой Церковью.