Протоиерей Петр Андриевский «Православны ли имябожники?»

“Русь Православная” под рубрикой “Будь верен до смерти” опубликовала статью М. Данилушкина “И Слово было Бог…” (№ 7, 1999). Из статьи явствует, что быть верными до смерти редакция газеты призывает своих читателей в ереси – ереси имябожничества. Конечно, Данилушкин, статью которого редакция напечатала, убежден, что имябожничество, которое он именует имяславием, вовсе не ересь, что это истинно православное учение. К сторонникам этого учения он причисляет как почитаемых русских святых, так и древних Отцов Церкви. Но прежде чем причислять к защитникам имябожничества, к примеру, преп. Варсонофия Оптинского или преподобномученицу Вел. Княгиню Елизавету Феодоровну, необходимо было бы привести те сочинения, которые они написали в защиту имябожничества. Преп. Варсонофий действительно высоко оценил книгу схимонаха Илариона “На горах Кавказа”, но не за имябожническое учение, которого в том виде, который ему придали идеологи имябожничества: иеросхимонах Антоний (Булатович), свящ. Павел Флоренский, прот. Сергий Булгаков, Лосев, Эрн и др., в книге просто не было, а за превосходное наставление в Иисусовой молитве. По благословению преп. Варсонофия Вел. Княгиня Елизавета Феодоровна выделила средства на издание этой книги. Причислять их за это к защитникам ереси, как это делает Данилушкин, не следует. Архиепископ Никон (Рождественский) указывает, что ни один архиерей, ни один русский монастырь не встали на защиту имябожничества после осуждения ереси Вселенскими Патриархами и Святейшим Правительствующим Синодом. Это не случайно. К этому времени истинными защитниками Православия было написано много сочинений, в которых самым убедительнейшим образом было показано, что ересь имябожничества есть не что иное, как древнее евномианство, осужденное Церковью на II Вселенском Соборе. Одним из главных обличителей имябожничества был архиепископ Никон (Рождественский), написавший против ереси несколько сочинений.

Данилушкин как будто бы ничего этого не знает. С простотой, достойной лучшего применения, он пишет, что архиепископ Никон, “не стал глубоко вникать в сущность вопроса. Он просто принял на веру богословскую аргументацию архиепископа Антония (Храповицкого)”. Из-под пера Данилушкина вырисовывается образ архиепископа Никона – этакого недалекого и жестокого руководителя разгрома русского монашества на Афоне. Любопытно, что именно такими красками рисовала образ архиепископа Никона предреволюционная иудейская печать. Но на то у этой печати были свои причины. В своей статье “Мои вины пред кагалом” архиепископ Никон называет некоторые из них, главной из которых была его проповедь 16 октября 1905 года, проповедь против забастовок. Устроенные закулисными дирижерами революции, забастовки рабочих грозили парализовать жизнь столицы и, тем самым, вызвать всеобщее народное негодование, на волне которого кагал надеялся смести Самодержавие. Проповедь архиепископа Никона в тот же день была прочитана во всех церквах столицы, и на следующий день рабочие стали служить молебны и вышли на работы. Кагал не мог простить этого архиепископу Никону, и потому писания иудейской прессы изображали его, как “человека крайне узкого, одностороннего, неуживчивого, придирчивого, капризного, не стесняющегося в приемах борьбы с почему-то неугодными ему лицами, который за все эти качества да еще за крайне неудачное авторство пресловутой погромной проповеди от 16 октября 1905 года был удален из Москвы по единодушном желанию ее духовенства”. “Так пишется иудеями история”, замечает архиепископ Никон по поводу этой лжи на него в одной из иудейских газет (“Моя октябрьская проповедь и память о ней в жидовствующей печати”. – “Мои дневники”, вып. IV, 1913, Сергиев Посад, 1914, с. 119–120).

Сейчас понятно, что совсем не напрасно писалась иудеями эта история. Именно из нее черпает Данилушкин материал для своей писанины, изображая архиепископа Никона – главного обличителя имябожничества – в качестве человека, который якобы разорил Афон, не захотев даже вникнуть в сущность полемики православ­ных с имябожниками. Истиной здесь является только факт, что имябожники были изгнаны с Афона. Но изгнаны они были с Афона не архиепископом Никоном, а государственной властью. Архиепископ Никон был на Афоне, но был там с увещанием к заблудшим одуматься. И то, что многие еретики презрели его увещательные слова, не вина архипастыря, а самих ерети­ков. Известно, что множество еретиков презревали анафемы самих Вселенских Соборов. Архиепископ Никон пишет, что “устав Св. Горы не допускает пребывания на ней еретиков, а потому протат, или кинот, святогорский решительно заявили, что они еретиков на Св. Горе не потерпят и если русская власть сего не сделает, то сами изгонят еретичествующих” (“Мои дневники”, с. 124). Непоколебимо исповедуя лжеучение, что Имя Божие есть Сам Бог, что это Имя является несотворенной энергией Божией, афонские иноки тем самым сами приговорили к изгнанию себя с Афона, ибо нахождение еретиков на Афоне запрещает устав Св. Горы. История Церкви хранит множество случаев таких изгнаний еретиков, которые у православных христиан вряд ли могут вызвать некое сочувствие. Но Данилушкин представляет афонских имябожников исповедниками Православия. Но православны ли имябожники?

Православное учение об именах Божиих изложено святыми Отцами в опровержение ересиарха II века Евномия. Этот Евномий, арианин по убеждению, всячески пытался подкрепить арианское лжеучение философскими соображениями. Одним из таких соображений и было у него лжеучение об именах. Находясь под обаянием Платоновой философии, Евномий учил, что имена вещей существовали ранее самих вещей и выражают собой самую сущность вещей. Эти имена были открыты людям Самим Богом, Который насадил их в душах людей как самую сущность вещей. Люди, таким образом, по Евномию, обладая самою сущностью вещей, могут иметь самое истинное познание о вещах. Распространив это свое лжеучение на имена Бо­жий, Евномий учил, что имена Божий насаждены в душах людей Самим Богом. Эти имена выражают самую сущность Бога, и, таким образом, через эти имена человек может познавать Бога точно так, как знает Он Сам Себя. Одним из имен Божиих является имя Нерожденный. Это имя Евномий относит к Отцу, что справедливо, также как и то, что имя Рожденный относится к Сыну. Но, приложив к этим именам свою ложную философию, Евномий получил, что сущность Отца отлична от сущности Сына. Ибо, если имена Божий выражают самую сущность Божию, то у отличных друг от друга имен: (Нерожденный и Рожденный) будут и различные сущности. Так Евномий пытался обосновать арианское лжеучение о различии сущностей Отца и Сына.

С другой стороны, несмотря на все заявления о важности имен Божиих для познания самой сущности Божией, тем не менее, Евномий отрицал необходимость призывания имен Божиих для получения благодати Святаго Духа. Тайна благочестия, по Евномию, состоит не в священных именах, не в особенных обычаях церковных и таинственных знаках, а в точности исповедания догматов веры.

Опровергая Евномия, святые Отцы (св. Василий Великий, св. Григорий Богослов, св. Иоанн Златоуст, св. Григорий Нисский), те самые, которых Данилушкин приписывает к имябожникам, учили, что имена Божий достопокланяемы и священны: что призывание имен Божиих необходимо нам для получения благодати Божией; однако: имя и предмет, им обозначаемый, не одно и тоже; имена Божий явились после создания человека и нужны только чело­веку; имя Иисус Сын Божий принял после воплощения:

Св. Григорий Нисский: “Иное – предмет, по своей природе подлежащий названию, и иное – название, обозначающее предмет. Бытие – не одно и то же с наименованием” (Опровержение Евномия, кн. 12, ч. VI, с. 373, 328).

Св. Василий Великий: “Имена означают только сущности, а сами не суть сущности” (Опровержение на защитительную речь нечестивого Евномия. М., 1857, ч. 3, с. 153).

Св. Дионисий Ареопагит: “Всякий ум и слово бесконечно далеки от Бога, чтобы быть Ему подобными” (О небесной иерархии, с. 9).

Св. Григорий Нисский: “Не ради Бога, а ради нас измышлены имена для усвоения понятия о Сущем, т. е. о Боге” (VI, с. 331).

Св. Григорий Богослов: “Не бог еще то, что мы представляем себе под понятием Бога, или чем мы Его изобразили, или чем описало Его слово” (Творения, М., 1844, ч. 3, с. 21).

Св. Григорий Нисский: “Усвоямые Богу имена недавни сравнительно с Самим Бо­гом, ибо Бог не есть речение и не в голосе и звуке имеет бытие” (VI, с. 324).

Св. Иоанн Златоуст: “Иисусом назван для того, чтобы под именем Иисус скрыть от диавола Его Божество” (Творения, VII, с. 18); “Господь назван Иисусом Христом потому, что облекся в плоть. Иисус – имя Его плоти” (Творения, II, с. 891).

Св. Иоанн Дамаскин: “Господь принял название Христа не до воплощения, как лжеумствуют некоторые… Слово тогда получило название Иисуса Христа, когда Оно стало плотию” (Точное изложение православной веры, М., 1855, кн. IV, гл. 6, с. 228, 230). (Все святоотеческие изрече­ния приведены по книге архиеп. Никона (Рождественского) “Мои дневники”, с. 110–111).

Святые отцы, таким образом, единодушно учат, что имена Божий недавни в сравнении с Самим Богом, измышлены эти имена ради нас, эти имена бесконечно далеки от Бога, чтобы быть Ему подобными. Другими словами, имена Божий не только не выражают сущность Божию, но не являются и несотворенной энергией Бо­жией, ибо энергия Божия нетварна и вечна, имена же Божий “недавни в сравнении с Самим Богом” и измышлены они ради нас. Именно это святоотеческое учение об именах Божиих и выражало Синодальное послание к имябожникам.

В сущность имябожничества глубоко не вникнул не архиепископ Никон, а сам Данилушкин. В своей статье, цитируя вождей имябожничества, он то именует Имя Божие несотворенной энергией Божией, то энергия Божия у него оказывается почивающей на Имени Божием. Так, цитируя Лосева, Данилушкин пишет: “Имя Божие – энергия сущности Божией. И, как энергия сущности Божией, неотделимо от самой сущности и потому есть Сам Бог”; в другом же месте пишет, что так называемые имяславцы “отстаивали Божественное начало Имени Иисуса и утверждали, что в Имени Божием пребывает сила (энергия) Божия, неотделимая от Его сущности и потому оно не может быть тварным, и в этом смысле Имя Божие есть Сам Бог”. Также, цитируя иеросхимонаха Антония (Булатовича), Данилушкин подчеркивает, что энергия Божия присутствует в Имени призываемого. Данилушкину с его единомышленниками пора вникнуть в писания вождей имябожничества и в свои собственные. Каким образом в Имени Божием присутствует энергия Божия, если Имя Божие, по мнению самих имябожников, и есть эта самая энергия Божия.

Данилушкину следовало бы точнее выражаться, чтобы не сбивать с толку своих читателей, и в первую очередь самого себя. Нужно защищать тезис, что Имя Божие – есть несотворенная энергия Божия, как об этом и учили имябожники, а не писать, что в Имени Божием присутствует энергия Божия. Присутствие в чем-то энергии (благодати) Божией – это одно, сама же энергия Божия – совсем другое. Предмет, на котором почивает энергия (благодать) Божия и тварен, и имеет начало своего бытия, сама же энергия (благодать) Божия – и нетварна, и вечна. То, что имена Божий священны, что на них почивает благодать (энергия) Божия, точно так же как почивает она на св. Кресте, иконах, Православие никогда не отрицало. Архиепископ Никон приводит в этой связи Определение Константинопольского собора 842 года: “вечная память верующим, возвещающим.., что одинаковую приносит пользу как посредством слова возвещение, так и посредством икон истины утверждение. Как очи зрящих освящаются честными иконами, так и уста освящаются словами”. Как почивает благодать (энергия) Божия на св. иконах, св. Кресте, так почивает она и на именах Божиих; как священны св. иконы и св. Крест, так священны и имена Божий. Однако никто никогда не осмелился утверждать, что св. иконы и св. Крест – есть нетварная энергия Божия, как это делают имябожники в отношении имен Божиих.

Имена Божии – не являются несотворенной и вечной энергией Божией. Тем более, эти имена не являются сущностью Божией. Говоря же, что Имя Божие есть Сам Бог, имябожники тем самым отож­дествляют Имя Божие с сущностью Божи­ей, ибо выражение Сам Бог относится к непознаваемой сущности Божией. Таким образом, исповедуя, что Имя Божие есть Сам Бог, имябожники становятся в один ряд с Евномием, несмотря на всю свою словесную эквилибристику: т. е., на утверждение, что Имя Божие есть Сам Бог, но, дескать, Бог Сам – не есть имя. Как выражение Сам Бог, так и выражение Бог Сам относится к сущности Божией. И потому совершенно неосновательно в своем примечании к статье Данипушкина редакция “Руси Православной” второе выражение отнесла к сущности Божией, первое же – нет.

Наименование Бог относится в богословии только к сущности Божией. Этим наименованием не могут именоваться не только имена Божий, которые, по святоотеческому учению недавни в сравнении с Самим Богом и бесконечно отстоят от Него, но также нетварная и вечная энергия (благодать) Божия. Данилушкин, конечно же, иного мнения. Он пишет, что якобы энергию Божию именовал Богом не кто иной, как св. Григорий Папама. И поэтому, называя Имя Божие Богом, имябожники являются, дескать, наследниками св. Григория Паламы.

Но, во-первых, как мы выше убедились, имена Божии не являются нетварной энергией Божией. А, во-вторых, св. Григорий Палама никогда не именовал энергию Божию Богом. Этот св. Отец никогда не разделял подобного заблуждения. Чтобы убедить читателей в обратном, Данилушкин цитирует 5-й анафематизм против Варлаама: “Анафема тем, кто думает, что только одному Существу Божию свойст­венно Имя Бога, а не энергии”. Трудно сказать, умышленно или нет, Данилушкин приводит неправильный перевод этого анафематизма. Нигде в своих сочинениях св. Григорий не применял по отношению к энергии греческого слова Феос (Бог), а только Феотис (Божество). Это обстоятельство было уже давно замечено исследователями творений св. Григория. И потому не случайно Синодальное послание по поводу лжеучения афонских имябожников, в частности, говорит: “Святитель (св. Григорий Палама) нигде не называет энергий “Богом”, а учит называть их “Божеством” (не Феос, а Феотис). Различие же между этими названиями легко видеть из такого примера. Говорится: “Христос на Фаворе явил Свое Божество” но никто не скажет: “Христос на Фаворе явил Своего Бога”, это была бы или безсмыслица, или хула”. Св. Григорий Палама никак не мог утверждать, что “энергия есть Бог”, еще и потому, что варлаамиты обвиняли его в двубожии за исповедание несотворенности энергии Божией. Если бы св. Григорий называл энергию Богом, а всех энергий семь, то варлаамиты не преминули бы обвинить его за это в многобожии, т. е. в признании многих богов.

Единственным св. Отцом, на которого могут сослаться и ссылаются имябожники для подкрепления своего заблуждения святоотеческим авторитетом – это св. прав. Иоанн Кронштадтский. В его сочинении “Мысли христианина” действительно имеются подобные выражения. Однако эти выражения менее всего пригодны для обоснования имябожнических заблуждений. Св. прав. Иоанн прославился в нашей Церкви не как богослов, а как молитвенник и чудотворец. Если бы он дожил до появления ереси имябожничества, то сам бы осудил имябожников как еретиков. Архиепископ Серафим (Соболев) приводит следующий случай из жития этого угодника Божия. В начале девяностых годов прошлого столетия св. прав. Иоанн написал сочинение о Святой Троице. Святитель Феофан Затворник, прочитавший это сочинение, указал отцу Иоанну, что некоторые выражения этого сочинения могут дать повод к неправым мыслям. И что же сделал угодник Божий? Он приказал немедленно уничтожить эту книгу, и она совершенно была изъята из обращения (Архиеп. Серафим (Соболев). Новое учение о Софии Премудрости Божией, София, 1935, с. 348).

Вот поступок истинной святости! Если, к примеру, прот. Сергий Булгаков, которому были указаны его аполлинарские воззрения на Лицо Спасителя, начал защищать эти свои ложные мнения и самого Аполлинария вплоть до обвинения в ереси святых Отцов II Вселенского Собора, предавших Аполлинария анафеме, то святые совершенно не таковы. Угодник Божий, как видим, не стал настаивать на своих не совсем точных формулировках, которые могли вести в соблазн читателей, а отказался от них самым решительным образом. Так что если бы св. прав. Иоанн Кронштадтский дожил до споров с имябожниками, он, без сомнения, был бы со всей Церковью; и если бы некоторые его формулировки цитировали имябожники, то он, без сомнения, решительно отказался бы от них.

Имябожничество – ересь. При этом ересь, уже осужденная Вселенскими Соборами. Осудив Евномия за его лжеучение об именах Божиих, Отцы II Вселенского Собора осудили и всех его единомышленников, которые так же, как и Евномий, учат о предвечности существования имен Божиих, что эти имена нетварны и являются Самим Богом. Мы же, православные, вместе со всеми святыми Отцами, которых Данилушкин совершенно безосновательно записывает в имябожники, веруем, что бытие – не одно и то же с именованием, что всякий ум и слово бесконечно далеки от Бога, чтобы быть Ему подобными, что Имя Божие, хотя священно и достопокланяемо, однако не есть ни Бог, ни энергия Божия.

Русский Вестник, № 21-22, 2000

Источник http://otec-piotr.weebly.com/pravoslavny_li_imjabozhniki.html

Сборник материалов по обличению имябожнической ереси

Печать